Это выступил Дэвид.
— Вообще-то, я не пью и уж точно не стала бы пить во время беременности. Но не вижу в этом ничего особенного. Что меня беспокоит по поводу судьбы будущего ребенка, так это отсутствие книг в этом доме. На телевизор не поскупились, но почему ни одной книжной полки? Даже не помню, видела ли я где такое. Не могу себе представить, как можно лишить ребенка чтения.
Это Лили добавила свои две копейки.
Крисси развернулась на 180 градусов, ее лицо горело.
Рон Райан заметил, что она уходит, покрасневшая и со слезами на глазах, и поинтересовался, все ли в порядке.
— Гормоны, — пискнула она и, подавленная, ретировалась наверх.
Прежняя Крисси, до беременности, скорее всего, подошла бы к этой компании и высказала бы им все, что думает по поводу их злословия. Да еще у нее в гостях, в ее собственном доме. Крисси умела за себя постоять и выросла в районе, где слабость не прощалась. Но беременная Крисси ощущала себя беззащитной, одинокой и униженной.
Обдумывая услышанное в течение следующих нескольких дней (а она посвятила этому немало времени), она решила, что Оливия пыталась произвести впечатление на Соланке, которые, если честно, показались Крисси надутыми индюками. Удивительное двуличие — сначала подначивать на выпивку, а потом распинаться, как это нехорошо.
Крисси, конечно, и самой приходилось попадать в ситуации, когда она соглашалась с общим мнением, даже если сама так не думала. Иногда иначе никак. Но все равно, этой лицемерной твари доверять нельзя. Крисси ценила в людях надежность и искренность.
Мэтт поднялся в спальню только после ухода гостей и поинтересовался, почему она исчезла, ни с кем не попрощавшись.
— А мне не понравилось, — сказала она. — Зря я все это затеяла. Не уверена, что довольна нашими новыми соседями. К тому же устала, гормоны кипят, и вообще… чувствую себя не в своей тарелке.
— Что ж, мы ведь сюда потому и переехали, что здесь больше личного пространства, — сказал Мэтт. — Если не хочешь ни с кем общаться, так и не общайся.
С этими словами он повернулся набок и заснул.
Крисси слушала его храп, а в голове роились мысли. Зачем ей это личное пространство? Она не хотела запираться от соседей.
Но выбора, похоже, не предвиделось.
Эмма
Дом Соланке словно выдернули с корнями из пригорода Сиднея и пересадили в Ирландию. Такому дому место у моря, а не среди северных полей. Летом еще ничего, а что зимой? Слишком много стекла, слишком мало горячих батарей.
Так думала Эмма, сидя в просторной светлой кухне у Лили и Дэвида. Вся задняя стена была застекленной, так что кухня как бы продолжалась дальше во двор. Солнце играло на деревянном столе под старину и тиковых полах. Подоконник над раковиной ломился от цветов и растений в разноцветных горшках. Напротив распахнутых в патио дверей с потолка свисала «музыка ветра», едва уловимо позванивая подвешенными трубочками.
Эмма взглянула на Фрэнка и быстро кивнула, а тот в ответ сжал губы и нахмурился.
Она только что вошла, переговорив по телефону с айтишниками из полицейского участка. Первый поиск по Оливии Коллинз не дал ничего — никаких намеков на возможных врагов или недоброжелателей. Ни конфликтов с бывшими коллегами по работе, ни заслуживающих упоминания родственников (что они и так уже выяснили), ни нарушений общественного порядка… Вообще ничего. Оливия Коллинз чиста как младенец, даже в социальных сетях, которые она, к счастью для полиции, оставила открытыми у себя на компьютере, — и там никакого общения ни с кем, кроме соседей и каких-то старых знакомых, которые, похоже, жили в основном за границей.
Если у этой женщины и были тайны, она умела их хранить. А что касается подозреваемых в убийстве, их придется искать ближе к дому.
Дэвид пригласил полицейских за стол, украшенный горшками с жасмином. Принес чай с бергамотом и тарелку домашних пирожных. Без глютена и молока — как он особо подчеркнул.
А заодно и без вкуса, подумала Эмма, попробовав: она едва не подавилась напоминающей прессованный картон массой и запоздало поняла, что без пары чашек чая такое угощение не осилить.
Фрэнк сидел весь красный, отходя от парфюмерного вкуса неосторожно проглоченного напитка.
В этой семейке как раз Лили Соланке больше бы подошли веганские пирожные и травяные чаи. Ее гладкая кожа и здоровый цвет лица намекали, что она не злоупотребляет вкусовыми добавками. Эмма легко бы поверила, что Лили ежедневно встает на рассвете и пробегает марафонскую дистанцию.
Однако сейчас она сидела перед ними словно аршин проглотив, явно ощущая себя неуютно.
Время подходило к трем, Эмма и Фрэнк пропустили обед, торопясь опросить всех соседей. Они позвонили в отделение, и начальница разрешила не участвовать в ежедневной планерке, пока они здесь все до конца не выяснят. В общем, предоставила Фрэнку свободу вести расследование по собственному усмотрению и одновременно экономила ресурсы.
Еще один дом после этого, решили они, и на этом всё — хватит на сегодня. На ароматизированном чае и бутафорских пирожных долго не протянешь.
— Стало быть, вы не заметили ничего необычного у дома соседки, перед тем как она пропала? — перешла в наступление Эмма, незаметно отложив пирожное на чайное блюдце.
— Вообще ничего, — сказал Дэвид. — Хотя я немного рассеянный, говоря по правде. Работаю всю неделю в городе, а в выходные обычно с детьми занимаюсь. Единственный из соседей, кого я постоянно вижу на неделе, — это Мэтт Хеннесси, который через дорогу живет. Мы оба в центре работаем, поэтому иногда ездим на одной машине. Хоть и не так часто, как хотелось бы. По мне, так все, кто ездит на работу, должны объединяться, чтобы поменьше воздух загрязнять. Но Мэтт слишком рано встает, даже для меня. Просто трудоголик! Не знаю ни одного другого бухгалтера, который столько бы вкалывал. Если когда-нибудь соберемся вернуться в Нигерию, обязательно возьму его на работу директором. В общем, иногда я просто еду до станции, а дальше в город на поезде. Я работаю в Международном финансовом центре.
— Кем же вы работаете? — поинтересовалась Эмма. Она немного удивилась, когда выяснилось, что офис у этого новоявленного хиппи расположен в финансовом центре. Разве что он дизайнер или вроде того. Это, пожалуй, ему бы вполне подошло. Художник, только в современном, компьютерном смысле.
— О, это очень скучно, я просто работаю с цифрами.
Детективы терпеливо ждали.
— Он управляющий хедж-фонда, — сказала Лили. Дэвид натянуто улыбнулся.
Ну ни фига себе, подумала Эмма. Интересно, снимает мистер Соланке свои бусы с фенечками, когда идет на работу, или надевает деловой костюм прямо поверх? Или он один из суперсовременных капиталистов типа Марка Цукерберга? Смотрите все: у меня миллионы, я разоряю целые страны, зато хожу на работу в кроссовках! Я клевый хипповый финансовый стервятник!
