Дэвид подошел к ней сзади и обнял за талию.
— Ты где витаешь, любимая?
Лили нахмурилась.
— Что?
— Проснись, красавица. Ты только что в суп сахара сыпанула.
— Разве? — Лили посмотрела на кастрюлю. — Неужели?
Дэвид развернул ее лицом к себе.
— Брось свою стряпню. Как мне тебя развеселить?
Лили пожала плечами. Она действительно слишком заморочена последнее время: работа, семья, соседи.
Дэвид внимательно посмотрел на нее, а потом направился к музыкальному центру с айподом. Пока она недоумевающе смотрела на него, он включил нигерийскую музыку, в плавном ритме сальсы, и задвигался в танце, направляясь к ней.
Лили не выдержала и рассмеялась.
— Неужели я так смешно кривляюсь?
Лили улыбнулась и кивнула. Муж обнял ее и увлек в танец, кружа и снова заключая в объятия.
— Давай просто танцевать, — прошептал он ей в ухо. — Мы сегодня свободны, нам никто не нужен, и не о чем волноваться и грустить.
Лили отдалась ритму танца, но на душе оставалась тяжесть.
Не о чем волноваться? Да прямо! После всего, что случилось?
Он снова закружил ее, но улыбка исчезла с лица Лили.
Чему же, ну чему так радуется Дэвид?
Крисси и Мэтт
№5
Мэтт говорил и говорил не переставая. Он ходил из комнаты в комнату, рассуждая о событиях дня, о реакции соседей: кто что сказал, кто что сделал. Нескончаемая трепотня. Крисси много лет не видела его таким разговорчивым. Ей хотелось только одного: чтобы он наконец заткнулся. Голова пухнет, пусть хоть пять минут помолчит, чтобы собраться с мыслями.
Он вернулся из кухни и встал между Крисси и телевизором, и ей волей-неволей пришлось посмотреть на него.
— «Британия ищет таланты» идет, — сказала она, не поднимая голову с подушки. Телевизор работал без звука, но он, похоже, не замечал. — Последний полуфинал. Ты мне загораживаешь.
— Ты что, серьезно? Я же с тобой разговариваю.
— Это не разговор. Это твой монолог.
— Что с тобой происходит? Как полиция ушла, так и лежишь на диване.
— Это шок, — сказала Крисси.
Мэтт сказал им, чтобы они поговорили с Роном. И что у Рона с Оливией — Рон и Оливия! — была интрижка.
Можно ли назвать это интрижкой? Если оба одинокие? Ведь это у нее с ним интрижка, разве нет?
Не ей судить Рона, это она понимала. Ведь это она замужем. И все равно, ее будто ударили под дых.
Первый раз у них с Роном все произошло прямо здесь, на этом диване.
Мэтт уехал на выходные, а Кэм спал наверху. В тот вечер задул шквальный ветер, и Рон зашел узнать, не пропал ли у нее спутниковый сигнал на телевизоре. Он действительно пропал. Она зажгла свечи и открыла бутылку вина, просто чтобы убить время. Она редко выпивала в одиночку, да и не любила это, но в те выходные настроение было поганое по очевидным причинам.
Она пригласила его войти, в итоге они стали пить вино и разболтались. У них нашлось так много общего. И он казался таким симпатичным. Он слушал ее, смеялся ее шуткам. Такой обаяшка, но не пошлый. Довольно умный на самом деле. И чуткий.
Рон рассказал, что у него есть младший брат, полный инвалид, который живет в специальном интернате. Несмотря на показное молодечество — якобы ему все равно, — Крисси увидела, что он по-настоящему переживает за брата. Рон потратил кучу денег, перестраивая дом, чтобы брат мог жить с ним, но этого так и не произошло. Родители и администрация интерната решили, что брату нужен постоянный уход; Рон предлагал оплачивать медсестру на дому, но этого оказалось недостаточно.
Рона никто не видел с этой стороны. До этого Крисси знала его по всегдашней роли дамского угодника, но теперь чувствовала, что ему самому нравилось демонстрировать ей свое уязвимое место, эту мягкость.
Когда Рон наклонился и попытался ее поцеловать, это оказалось полной неожиданностью. Он вел себя как настоящий джентльмен, дескать, она сразу же понравилась ему, еще с первой встречи, но ведь она замужем. Этот его взгляд, молящий о поцелуе, решил дело. Когда Мэтт смотрел на нее так последний раз? Она поставила свой бокал и привлекла его к себе. Он спросил, уверена ли она, а она ответила, что увереннее не бывает. Он мягко опустил ее на диван и начал раздевать, повторяя, какая она красивая, как он ее хочет. Она немного поплакала.
В своей глупой детской наивности она воображала, что между ними все по-особенному. А все это время…
Зато теперь ясно, почему Оливия так злобно тогда на нее набросилась.
— Алло? Крисси, прием!
Мэтт размахивал руками у нее перед лицом, как уличный регулировщик.
— Я говорю, какой еще шок? Ты даже не видела тела.
— Полиции ты пел другие песни, — сказала Крисси.
— При чем тут они, мы же не с ними сейчас разговариваем. По-моему, тебе пора уже забыть об этом. Брось, можно подумать, что вы дружили.
— Ты все еще загораживаешь телевизор, — холодно произнесла Крисси.
Мэтт сжал губы.
— Знаешь что, Крисси? — сказал он. — Пошло оно к черту. Давай поговорим про Оливию. И о том, почему ты можешь порадоваться ее смерти.
У Крисси екнуло сердце.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ты, скорее всего, радуешься, что ее больше нет.
Крисси приподнялась на диване.
— Ты это о чем?
— Я знаю, что она тебе угрожала.
— Я… я… Откуда ты знаешь?
Крисси побледнела и почувствовала, как у нее немеют лицо и тело, как будто перекрыли кран. У нее словно наступил внезапный паралич.
— Я все знаю, — сказал Мэтт, и от его взгляда у нее побежали мурашки по спине.
Дверь гостиной открылась, и на пороге появился Кэм.
— Вы что, ругаетесь? — поинтересовался он.
На нем была пижама с рисунком из «Звездных войн», брюки чуть ниже колен. Они купили ее, когда Кэму исполнилось девять, но и в одиннадцать, поношенная, линялая и уже слишком короткая, она оставалась у него любимой.
— Ты почему не спишь? — спросила Крисси.
Мэтт посмотрел на них обоих, покачал головой и вышел из комнаты.
Крисси почувствовала, как тело облегченно расслабилось. Молодец, Кэм, вовремя.
— Мне не заснуть, — сказал Кэм, присаживаясь к ней на диван.
Крисси вгляделась в лицо сына.
Она уже привыкла, что общение с сыном не обходилось без крика, визга, уговоров и выпрашиваний. Кэм стал явлением природы, с которым приходилось как-то жить. Иногда от одной мысли о нем ей становилось дурно.
