Она горько рассмеялась.
— Тогда я ответила ей — давай-давай, докладывай, — но самой стало жутко. Она легко могла меня уничтожить.
Эмма повернулась к Дэвиду.
— А вы заметили, что ваша жена так сильно расстроена?
Хороший вопрос, отметил Фрэнк.
Дэвид взглянул на Эмму, его лицо оставалось непроницаемым.
— Она сказала мне, что Оливия повела себя отвратительно, — больше я ничего не знаю. Я постарался успокоить Лили, ведь так, дорогая? Но мне показалось, что эта история вскоре забудется.
— Когда именно это произошло? — спросил Фрэнк Лили. — Когда она угрожала вам?
Лили посмотрела ему прямо в глаза.
— За неделю до ее смерти, — ответила она. Фрэнк заметил, что Дэвид вздрогнул.
Он перегнулся через стол и взял жену за руку.
— Лили была здесь, вместе со мной и с детьми, весь вечер третьего марта, — сказал он. — Я проверил по ежедневнику. Я пришел с работы раньше обычного. Для меня это редкость. Погода стояла отличная, и я спросил, не хочет ли она прогуляться вместе с детьми. Но ты мастерила эту штуку для Пасхи, помнишь? Здоровенное яйцо для детей.
Лили наморщила лоб, припоминая, потом с облегчением кивнула.
— Да, помню.
Дэвид повернулся обратно к полицейским.
— Послушайте, господа, Лили очень ответственная мать. И она всегда очень переживает за Вулфа. Вы же сами понимаете. Вулф он… не такой, как все.
Эмма кивнула.
— У меня брат такой же, — сказала она. — Тоже в аутистическом спектре. Обостряется в стрессовых ситуациях. Наверное, именно поэтому Вулф вас и ударил сегодня, Лили. Он просто повторил то, что видел раньше.
— Нет, наш сын не аутист, — начал Дэвид. — Постой, он тебя ударил?
Лили кивнула.
— Да. Сегодня. И да, он аутист, Дэвид.
— Он сложный ребенок, Лили, всякое бывает, но с чего ты взяла, что это аутизм?
— Я водила его к врачу на тестирование, — ответила она.
Дэвид пристально смотрел на жену. Потом он медленно убрал руку и плотно сжал губы.
Он в ярости, понял Фрэнк. Внешне спокойный и уравновешенный, Дэвид Соланке кипел от гнева. «Что еще она мне не рассказала?» — явно думал он.
Фрэнку тоже очень хотелось бы узнать.
Как и то, на что еще способен Дэвид Соланке.
Эд и Амелия
№6
В свое отсутствие они аккуратно продолжали оплачивать все счета.
Wi-Fi прекрасно работал.
Эд впечатал в поиск Aer Lingus
[7] и начал просматривать варианты.
Он не заметил, как из кухни в комнату вошла Амелия. Она сварила черный кофе и начала составлять для него список, что купить в магазинах. Амелия не врала полиции, дома действительно хоть шаром покати.
— Ты отнесешь чемоданы наверх? — спросила она его, включив телевизор и рассеянно переключая каналы.
Он не ответил. Нашелся рейс в Копенгаген на завтрашнее утро, два свободных места.
— Эд? Мы будем распаковывать чемоданы или нет?
Эд оторвался от компьютера.
— Может, и нет, дорогая.
Амелия присела к нему на диван.
— Копенгаген? Никогда там не была. Вроде не самое лучшее место для отдыха.
— Там есть сад Тиволи, — откликнулся Эд. — Статуя русалочки. Не все ли равно, неважно куда.
— Ты действительно беспокоишься? — спросила Амелия.
Эд кивнул.
— Сам не знаю почему. Предчувствие. Прям пробирает.
Он положил руку себе на живот.
Она покачала головой.
— По-моему, у тебя слишком буйное воображение, Эд. Мы можем уехать, если ты нервничаешь, но, если честно, не думаю, что это нужно. Мы не сделали ничего незаконного.
Он не успел ответить. В дверь позвонили.
— Я открою, — сказал Эд.
Жена полностью успокоилась после первого шока от встречи с полицейскими на улице. Невозмутима, как удав. Вот и хорошо. Именно такое впечатление и нужно произвести. Им абсолютно нечего скрывать.
Он впустил полицейских в дом, не пытаясь завязать вежливый разговор. Важно дать им понять, насколько мешает Эду и Амелии их присутствие.
Один полицейский когда-то рассказал Эду, что, когда копы хватают четверых подозреваемых в преступлении, но знают, что виноват только один, есть простой прием, чтобы распознать виновного: оставить всех на ночь в участке. И, как говорил полицейский, виновный ночью будет спать. Он знает, что совершил, и спит, чтобы сберечь силы для вранья на следующий день.
А вот остальные не могут заснуть. Невиновные, естественно, нервничают, потому что их несправедливо обвиняют.
Поэтому Эд старался выглядеть нервным, пока вел детективов в гостиную, где уже убрал ноутбук с расписанием самолетов.
— Вернулись из длинного отпуска? — задал вопрос мужчина, Бразил.
— И да, и нет, — ответил Эд. — Мы много путешествуем. Оба на пенсии. Детей и обязательств у нас нет. Хочется посмотреть мир, хотя последнее время ездим все больше в теплые края. Нам нравится более расслабленный образ жизни — Испания, Италия, в таком роде.
— Я уж и не помню, когда последний раз ездил отдыхать за границу, — сказал Фрэнк. — У меня сестра живет недалеко от пляжа Курракло. Знаете, где это? Там снимали «Спасение рядового Райана». Я туда езжу летом примерно раз в два года.
— Неплохое место, — сказал Эд. — Хорошие пабы. И кормят прилично.
Он пригласил полицейских сесть.
— Может быть, принести вам воды? — спросила Амелия.
— О нет, мы действительно только на минутку, — ответила женщина. — Итак. Вы были хорошо знакомы с Оливией Коллинз?
Эд и Амелия кивнули.
— Очень даже хорошо, — сказал Эд. — Она часто у нас тут сидела по вечерам, а мы у нее. У нас были общие интересы, хотя она не так часто путешествовала, как мы. Наверное, можно сказать, что ей нравилось жить нашей жизнью. Ей никогда не надоедало разглядывать наши фотографии из поездок или слушать мои скучные рассказы о блюдах местной кухни. Прошу прощения, надеюсь, можно спросить — что же все-таки с ней случилось? Ей же было только немного за пятьдесят, вроде ничем не болела.
Бразил наклонил голову, словно взвешивая варианты ответов.
— Экспертиза установила, что она умерла от сердечного приступа, — сказал он.
Эд постарался сдержать вздох облегчения. Сердечный приступ. Ну, слава богу, тут сложно кого-то обвинить.
