Полтора часа от дома до офиса с двумя пересадками на метро. Пара сотен человек в огромном помещении. Часть из них — злобные грымзы, которые только и следят, где я накосячу. Это было непривычно после работы, на которой все считали наше дело — общим, а значит, помогали тем, кому было сложнее.
Паршивая еда. Я, конечно, назначила сэндвичи с сыром и ветчиной своими новыми любимыми сэндвичами, но они не шли ни в какое сравнение с бизнес-ланчами в маленьком кафе у нашей старой работы. Там нас все знали, мне готовили салаты без зелени, Тамаре Васильевне оставляли блюда без грибов, а Мишу предупреждали, если в еде был лук.
Запрет на неформальное общение с пользователями. Официальный аккаунт головной фирмы должен быть официально-скучно-строгим, даже если это Инстаграм, в котором фотография гендиректора в обтягивающем гидрокостюме иллюстрирует пресс-релиз об открытии филиала в Крыму. И вместо моих дурацких шуточек и доморощенной психотерапии, приходилось использовать официальный тон, который только бесил людей. Им хотелось, чтобы им посочувствовали и решили проблему, а я могла только пересказывать параграфы из памятки для техподдержки.
Но хорошее тоже было. Выходя с работы, я всегда останавливалась и несколько минут любовалась рукотворным звездным небом небоскребов Москва-Сити, с которого все началось. Невероятно — но этот вид мог скрасить мне даже самые грустные дни. Иногда я покупала кофе с банановым сиропом в той самой кофейне. Несмотря на то что бариста Лана напоминала мне об открытом депозите, я упорно платила за свой кофе сама.
И начинала понимать, почему Вадим в тот день был такой взвинченный. Он действительно работал какое-то безумное количество времени. Когда я приходила в офис, он уже был в своем кабинете, когда уходила, даже задержавшись, у него все еще горел свет. Правда, я еще ехала домой, а ему пять минут от стола до кровати, но иногда я задумывалась — зачем нужно столько денег, если тратишь ты их на то, чтобы как можно комфортнее не отвлекаться от работы?
Кстати, от работы он не отвлекался даже для того, чтобы исполнить обещание пить со мной кофе. Однажды я даже послала ему эмоджи с чашечкой, чтобы намекнуть. Он прочитал сообщение, но ничего не ответил.
Зато с утра на моем столе обнаружился стаканчик с кофе, подписанный «Яна».
Я попробовала его — банановый капучино.
Ага.
Взяла телефон и сначала хотела написать, но оглянулась — я приехала чуть раньше, и в офисе было совсем мало народу, — и нажала вызов:
— Здравствуйте, уважаемый генеральный директор! — начала я.
— И владелец, — поправили меня в трубке.
— Что? — я не поняла.
— Ты забыла, что я еще и владелец. Мне кажется, это важно для женщин.
— Я не женщина, я комьюнити-менеджер.
— Тем более. Так что у вас стряслось, женщина-комьюнити-менеджер?
— Мне кажется, у нас тут бомба.
— Почему вы так думаете?
— На моем столе неопознанный предмет. Я его не приносила, опознавательных знаков на нем нет, поэтому я боюсь, что…
— Совсем никаких опознавательных знаков?
— Ну, тут написано «Яна».
— То есть твое имя. Круг подозреваемых сужается.
— До кого?
— До тебя.
— Я принесла в офис бомбу, положила себе на стол, подписала и позвонила тебе?
— Конечно.
— Как-то излишне привлекает внимание.
— Яна, ты во что сейчас одета?
— Ээээ.
Я посмотрела на себя.
— Уважаемый генеральный директор, вам не кажется, что подобные разговоры уместны в более интимной обстановке?
Смешок.
— Я, конечно, могу повторить вопрос вечером, если ты настаиваешь.
Он что, со мной флиртует?
А я что — с ним флиртую?
Так.
Что-то это все не туда ведет.
— Белые джинсы, синяя футболка.
— И все?
— Вадим!
— А что такое ярко-алое мелькало в твоем углу?
— Кардиган, а то от кондиционеров холодно.
— Вернемся к вопросу привлечения внимания…
— Я поняла, уважаемый генеральный директор… и владелец компании. Конечно, я просто ошиблась.
Я отключила телефон, хорошенько подумала…
И в обед спустилась в супермаркет на первом этаже здания. К счастью, там нашелся и уголок, где запаковывают подарки. Так что мой сюрприз я передала Вадиму аккуратно завернутым в блестящую золотую бумагу с бантиком на глазах у всего офиса.
Через пять минут в мессенджер свалилась эмоджи в виде Очень Злого Демона.
В упаковке была целая лента пакетиков растворимого кофе, как я и обещала когда-то.
Наутро на моем столе меня ждала аккуратная прозрачная коробочка, внутри которой пряталась круглая бомба с горящим фитилем…
Как оказалось после тщательной органолептической экспертизы с привлечением ложечки — состояла она из малинового мусса, покрытого горьким шоколадом, а в самой серединке пряталась совершенно бомбическая жидкая соленая карамель. Саперов я решила не вызывать — самой было мало.
В один из выходных в гости заехал Виталик, чтобы забрать вещи. Вещей тех было — гитара без струны, на которой он собирался учиться играть, стопка учебников по программированию, которому он собирался научиться, чехлы для телефонов с алиэкспресса, которыми он собирался торговать в свободное время, да набор инструментов, потому что он собирался починить мой кондиционер.
— Ты — женщина, на которой я собирался жениться! — заявил он пафосно. — Но ты не оправдала моих ожиданий, не смогла поддерживать высокую планку жены политика…
— Которым ты собирался стать? — закончила за него я. — Виталик, ты такая прелесть! Ни одна женщина тебя не достойна, хорошенько это запомни, пожалуйста!
Надеюсь, они тоже это вовремя поймут и сбегут.
Герард тем временем вернулся в Германию и присылал фотографии каждой девушки с сиреневыми волосами, которую встречал в Берлине. Через некоторое время мне начало казаться, что сиреневый — самый распространенный цвет волос, а все блондинки и брюнетки какие-то странные и наверняка просто хотят привлечь к себе внимание необычным видом.
В один прекрасный вечер на работе случилась катастрофа.
Я планировала еще пару часов посидеть с накопившейся текучкой и пойти на встречу со своими бывшими коллегами. За прошедшие месяцы мы почему-то так друг по другу соскучились, что решили устроить пост-мортем корпоратив — этакий тимбилдинг после того, как соединявшая нас компания закрылась.
Мы договорились встретиться в одном из ресторанов в Москва-Сити, благо всем оказалось недалеко добираться. Но до ужина я не дожила — голод явился ко мне раньше. Чтобы никого не убить и еще что-то соображать, надо было поесть.
