— Магнитики, — кивнула я.
— Пойдем.
А вот на кухне мы еще не валялись… Я вообще зашла сюда впервые. Причем, судя по лицу Вадима, он тут тоже нечасто бывал. Все было высокотехнологичное и блестящее. А что не блестящее — то черное. А если что-то не черное и не блестящее, то серебристое. То есть, в общем, помесь черного и блестящего.
Как холодильник, например, который выглядел как инопланетный корабль. Мда. Мои магнитики сюда явно не впишутся. Как и кривобокие глиняные горшки, которые я сама сделала на курсах керамики. Они довольно уютно смотрелись на моей крошечной кухне, дополняя ее образ творческой мастерской — там еще висели мои попытки нарисовать натюрморт и занавески, павшие жертвой техники холодного батика.
— И что ты хотел мне этим доказать? — я чувствовала себя здесь чужой.
— Что у меня достаточно места для твоих магнитиков. Но ты можешь перевозить их по одному, тщательно упаковав в коробочку с ватой. Или хочешь, пришлю водителя.
— На твоем красном Феррари?
— Ну кто же доверяет водителю свой Феррари, милая? Это машина, чтобы водить самому. И наслаждаться.
— И часто ты водишь?
Он не ответил. Я и так догадывалась. Когда твой босс трудоголик — это еще полбеды. Но когда твой бойфренд-босс трудоголик — это катастрофа.
— Ладно. Но ведь тебя устраивала твоя жизнь с помощницами и журналистками. Пусть ты и не собрал себе весь офисный гарем, но ведь…
— Я хочу тебя в своей постели, в своей квартире и в своей жизни. Ясно? — Вадим повернулся и впечатал свою декларацию о намерениях мне в губы жестким поцелуем. — Я так решил.
После медового месяца всегда следует полынный. И то, что растекалось сладостью в сердце, вдруг становится горечью на губах. Сегодняшний день был долгим, счастливым, страстным, нежным, волшебным. Но каждый важный разговор заканчивался маленькой неловкой паузой, которую мы тут же заполняли поцелуями и прикосновениями. И казалось, что все хорошо.
Глава 32. Рабочие будни
Это ведь совершенно не палевно — уйти из офиса с громким заявлением о непристойных намерениях в адрес своего босса, на следующий день вместе с ним не явиться, а потом войти с утра вдвоем?
Вот и я думаю, что нет. Но все равно перед самыми дверьми сбежала в туалет, и Вадим вошел один. Надеюсь, что за те десять минут, что я потратила, очень увлеченно проверяя почту и соцсети, первая волна сплетен уже схлынула.
Да как бы не так. Я почувствовала себя святым Себастьяном, пронзенным сотнями стрел-взглядов.
И только во время дороги позора к своему месту за колонной, до меня дошло, что можно было хотя бы футболку другую купить. Очень уж демонстративно я в той же одежде, что позавчера.
В ушах звенит колокольчик и слышится «Позор!»
Пойду лимон съем.
Спрятала неугомонную свою улыбку за монитором и тихонечко разгребала навалившуюся текучку, пока не получила сообщение от Вадима:
«Замечания по Инстаграму. Запрещаю использовать фотографии с прошедшей фотосессии, на которых присутствуют сотрудницы Розалина, Елизавета, Элеонора».
Нормально. А со мной, значит, можно?
Написала ему несколько яростных сообщений, стерла, написала еще несколько. Рассмотрела их с точки зрения трудовой дисциплины и субординации, тоже стерла. Пока думала, как бы так выразить все, что я хочу сказать, но при этом не подставиться под обещанное Вадимом увольнение, пришло новое письмо:
«А вот это фото поставь сегодня». И наша с ним фотография — чуть ли не единственная, где на моем лице нет выражения «разорву босса на тысячу маленьких медвежат». Даже не знаю, когда Лиза умудрилась поймать этот кадр.
Ну, то есть, знаю. Мне было слишком приятно, что он таскал меня на руках.
И если я не хочу все-таки быть уволенной, нет никакой возможности увильнуть от прямого письменного приказа начальства.
Полагаю, Вадим рассчитывает на мое упрямство и неповиновение. Неужели я выгляжу такой дурой? Как раз насчет времени обновления соцсетей у меня даже есть должностные инструкции, и именно их я буду выполнять в первую очередь. У меня приоритеты простые — пусть сплетники языками хоть кости обгложут, а работа мне дорога.
Поэтому я запостила фото, и вот теперь…
Теперь можно встать и пойти к моему прекрасному боссу, чтобы рассказать все, что я о нем думаю.
Но он уже шел ко мне сам. Под взглядами всего офиса. Даже рекламный отдел перестал орать в телефоны и затаился, наблюдая.
— Вадим, я как раз хотела кое-что с тобой обсудить, — нежно улыбаясь, проворковала я. Улыбка — естественная, воркование — знак того, что я сейчас буду убивать. Интересно, он догадывается?
— Пойдем в мой кабинет? — улыбнулся Вадим так ехидно, что продолжение я поняла вполне однозначно. — Там будет удобнее.
— Может быть, здесь обсудим? — нервно спросила я. И тут же поняла свою ошибку. Ну да, в кабинете диван и вообще все сразу поймут, что и зачем. Зато здесь удовольствие наблюдателей будет полнее. А судя по выражению лица моего дорогого начальника, он тоже собирается получить наслаждение от нашей беседы на всю катушку.
— Может, в переговорку?
Там прозрачные стены. Идеально.
Но вот причину широкой ухмылки Вадима я поняла не сразу. Я успела высказать несколько претензий, он рассеянно покивал, а потом подошел к двери, запер замок и щелкнул выключателем. И сделал стремительное и хищное движение ко мне.
— Что ты делаешь, мы… — и тут увидела, что сверху начали разворачиваться рулонные шторы, закрывая нас от взглядов опен-спейса. В переговорке потемнело, но узкие полоски света из щелей позволили мне увидеть наглое выражение лица Вадима.
— Совсем с ума сошел? — прошептала я в его уже слишком близкие губы.
— Ты сама отказалась идти в кабинет.
— Потому что там ты бы… — я резко вдохнула, потому что его пальцы забрались под футболку и стали творить весьма занятные вещи с моей грудью. — …стал бы делать вот это вот.
— Я и так делаю, — Вадим развернул меня спиной, прижимая к себе, и потянул вниз молнию джинсов. — Ты можешь упереться в стекло. Оно прочное, а я потом буду на переговорах смотреть на отпечатки твоих ладоней и вспоминать…
— Ты нанял такой плохой клининг, что будет на что смотреть? — я прикусила губу, чтобы не застонать. Со звукоизоляцией тут было не слишком хорошо.
— Попрошу пока не убираться, — прошептал он мне на ухо и провел кончиком языка вниз по шее. — Тиш-ш-ш-ше…
Какое тише, когда меня заводит не только то, что он делает, и как он это делает, но и — где он это делает! Не подозревала за собой склонности к сексу в общественных местах, но то что нас отделяет от сотен любопытных коллег только тонкое стекло, заводило невероятно. Я слышала как звонят телефоны, обрывки разговоров: «они передали накладные», «пойдем в то кафе», «завари мне зеленый с жасмином», «говорят, что в понедельник», и одновременно чувствовала горячее дыхание, горячие касания, горячие движения внутри себя. Меня трясло, я едва сдерживала стоны, и Вадиму пришлось закрыть мне рот рукой.
