И вот тогда я совершила глупость.
— Да, мам, я пока у Вадима… Нет, мы не планируем пожениться, что за глупости. Просто люди иногда живут вместе. Квартиру… ну сдам, наверное. Какие документы?
Больше всего мама боялась пожара, и как я ее ни убеждала, что все документы можно восстановить с большей или меньшей степенью геморроя, она заставляла меня хранить железную несгораемую коробку со свидетельствами о рождении и праве на собственность, а заодно квитанциями на оплату квартиры за последние десять лет в дальнем углу балкона. Куда, по ее мнению, пожар доберется в последнюю очередь. Но потенциальные квартиранты оказались хуже пожара.
— Да, хорошо, сегодня заберу. Да, мама, сегодня заберу! Сейчас!
Меня не поймут только те, на кого мама ни разу не пыталась надеть шапочку весной. После совершеннолетия. Тут и шапочку наденешь, и шарфик, и шерстяные носки, и зонтик возьмешь, лишь бы это наконец кончилось.
И в общем, в свое оправдание могу только сказать, что никогда не верила, что угрозы пользователей могут стать реальностью. Обычно я обещала диванным террористам, что сдам их в полицию, говорила, что уже нанят юрист, нотариально заверены скриншоты и прямо сейчас мы всем офисом пишем заявление в суд, но в реальности никто никогда не чесался, считая, что до дела никогда не дойдет. И не доходило же.
Поэтому совершенно спокойно, не найдя водителя в комнате отдыха и узнав, что он уехал за какими-то важными счетами, я решила, что ничего страшного, съезжу на такси. Вадим даже не узнает.
Где был мой мозг? Расплачивалась-то я его картой.
И поняла это только в тот момент, когда такси подвезло меня к родному подъезду. Но я не успела назвать себя всеми нужными эпитетами и побиться головой об стену. Потому что, как только машина уехала, напротив, прямо через дорогу, я увидела мужскую фигуру в кофте с капюшоном, глубоко надвинутым на лицо. И почему-то сразу испугалась.
У моего подсознания с инстинктом самосохранения намного лучше, чем у меня.
Фигура подняла руку и поднесла ее к голове. И в тот же момент мне в мессенджере пришел вызов. В старом мессенджере, на старый номер. Я оставила его, потому что там были все мои чаты и каналы. И, конечно, там меня все еще можно было найти и даже позвонить.
Я опустила глаза на экран телефона — он даже не скрывался: StreleZ вызывает. Оглянулась на подъезд — может быть, успею заскочить? Но если он знает код от домофона, а он-то знает, я себя загоню в ловушку.
Медленно я подняла телефон и посмотрела на вызов. Что он мне скажет, если я отвечу?
Все ощущения были как во сне.
Нереально.
И жутко.
И казалось, что если я все-таки нажму кнопку, пути назад уже не будет. Механический голос скажет мне, что я умру через семь дней. Или что-нибудь такое же.
Мне определенно надо меньше смотреть ужастиков.
Фигура напротив опустила руку. Вторая рука нырнула в карман, и мне показалось, что в ней что-то блеснуло.
Ужас парализовал меня. Я бы хотела куда-нибудь бежать, но не представляла куда. Просто смотрела, ломая глаза об этот блеск.
И тут телефон взорвался бравурной темой «Игры Престолов».
— Дура! — рявкнул Вадим в трубке. — Куда тебя понесло?!
— Домой… — прошептала я еле слышно. В трубке выругались длинно и витиевато. Я бы не рискнула повторить это даже в компании моряков-прорабов.
— Никуда не заходи, выйди на любую дорогу или к людям и жди, тебя заберут!
Глава 37. Портрет в интерьере
Когда я подняла глаза, темной фигуры уже не было. Мне показалось на секунду, что это была галлюцинация, но вызов в мессенджере горел!
На этот раз я успела сделать скриншот. Не знаю, может быть, это чем-нибудь поможет.
Водитель приехал буквально через десять минут. «Рядом был», — буркнул он, поднимаясь со мной в квартиру. Я потерянно бродила по всей своей одной комнате в квартире, уже забрав чертову коробку с документами, и никак не могла решить, что еще брать, а что оставить. Бессмысленно открывала холодильник, смотрела внутрь и закрывала. Переворошила все вещи на полках, зачем-то сгребла в чемодан свои скетч-буки и миллион фломастеров, даже не пишущих. В голову не приходило ничего умного. Я брала какую-нибудь кофту, тупо на нее смотрела и тут же роняла.
Водитель дежурил на лестнице, но я все равно чуть не заорала, когда скрипнула дверь, пропуская Вадима. Кажется, он хотел вставить мне по первое число, но увидел заплаканную морду с размазанным модным макияжем и позволил уткнуться себе в грудь. Молча.
— Собирай все. Никакие возражения и отмазки не принимаются, ты переезжаешь ко мне. Хоть всю мебель забери, только чтобы назад не возвращалась. Ясно?
Я молча кивнула. У меня, кажется, от ужаса отказала шутилка. И даже немного померк оптимизм. Эй, меня ведь раньше вживую не обещали закатать под асфальт, правда? Мне нужно время привыкнуть.
Вадим устал меня ждать и сам начал помогать собирать вещи. Когда он открыл нижний ящик комода, и я вспомнила, что там прячется на дне, я тут же активизировалась и выгнала его в ванную, пусть шампуни и кремы сгребет в какой-нибудь пакетик. А сама перетащила все в картонную коробку, одну из тех, что планировала оставить на балконе.
Квартиру я сдам, значит, надо как-то разгрести пространство для будущих жильцов.
Смотреть на мой мир глазами Вадима, заново знакомиться со своими вещами через его прикосновения было так здорово! Как пересматривать с кем-то важным свои любимые фильмы, только еще лучше.
Вот моя гирлянда, которую я никак не могла убрать после нового года, а потом привыкла к ней и стала включать вместо ночника. А Вадим смотрит на нее с веселым удивлением и, кажется, оглядывается в поисках елки.
В комнате занавески и покрывала кажутся выцветшими и пыльными на фоне его сияющей белой рубашке и черного костюма.
Слегка обшарпанная ванна, небрежно покрашенный полотенцесушитель, зеркало, которое висит под мой рост, а Вадиму показывает только линию челюсти, слегка оттененную пробившейся к вечеру щетиной.
Закончив там, он перешел на кухню. Вроде бы мужчина нормального роста, не особенно накачанный, но для шести квадратных метров он был великоват. Кухня жала ему в плечах; он задевал головой плафон, лампочку в котором я меняла, вставая на табуретку.
Я усадила его за стол, и он провел по глубокой царапине на нем пальцем, как всегда в задумчивости провожу я. Это у меня появился новый японский нож и я фигакнула им хлеб, невероятно удивившись, когда он вошел в дерево, не задержавшись. Виталик потом пилил меня полдня, хотя это была моя квартира, мой стол и мой нож. Не так уж часто он у меня оставался, чтобы так нервничать.
Вадим, не вставая с табуретки, открыл холодильник и заглянул туда с плохо скрываемым интересом. В принципе, у нормальных людей он бы нашел максимум просроченный кетчуп, но, увы, не у меня.
