И в спутницу миллионера на благотворительном вечере тоже могут.
Причем.
1. Бесплатно
2. Быстро.
Три дня, которые дал Вадим, мне и не понадобились. Когда я сказала, что быть приличной женщиной мне надлежит к вечеру пятницы, друзья фыркнули и велели звонить в пятницу днем.
Вадим продолжал проедать мне плешь напоминаниями, предлагал услуги Лизы, советовал где купить туфли — интересно, откуда он знает? И приглашал зайти в приличный ювелирный салон. Я скромно потупила глазки и сказала, что звездочки Тиффани мне хватит за глаза.
Просто хотелось как следует выпендриться.
Ладно, туфли я купила.
Для всего остального существуют друзья-ролевики.
Вообще-то я не из ролевой тусовки. Да, я люблю игры, но почему-то притворяться всеми этими анимешными злодеями и космическими принцессами меня никогда не тянуло. Даже немного обидно — для дополнения образа инфантильной девицы было бы в самый раз, но в основном я приезжала на игры фотографом и пару раз мастером. Зато я знала, что там живут люди, которые умеют все.
Сшить костюм любой эпохи из всего, до чего дотянутся — дотянутся до занавесок, будет из занавесок, но если выяснилось, что если показать уже готовое платье, которое просто сидит на мне, как на корове седло, задумчиво хмыкнут — так вот ты какая, и отважно раскроят прямо на глазах.
Изготовить любое оружие. Имитацию. Иногда не имитацию.
Слепить, склеить, раскрасить и довести до ума любой предмет из любого предмета.
И с помощью банальной косметики сотворить на лице грим запредельной сложности, включая полное перевоплощение в инопланетянку.
А мне надо было всего-то замаскироваться под женщину-вамп.
Так что, пока Олла ушивала на мне роскошное алое платье, Миртиэль перекрашивала мои сиреневые волосы театральным лаком в черные и рисовала на лице взрослую самку мегеры.
С туфлями пришлось схитрить и найти на скрытой платформе, потому что с каблуками я дружить так и не научилась, и уже поздно учить собачку новым трюкам. Но оказалось, что удобство вполне себе зависит от цены.
Зато красота от цены не зависела, и когда нервный Вадим прислал мне двадцатую смску «гдетыгдетыгдеты», я уже минуты три смотрела на него, стоя в десятке метров. Думала, так только в кино бывает.
— Яна?!
Потому что когда ты оставляешь дома пацанку в кедах и золотых веснушках, а находишь женщину в алом в нуарном стиле — все-таки девочки не удержались от легкого оттенка безумия — то очень сложно закрыть рот.
Пожалуй, если бы я знала, что это сработает лучше огоньков в лифчике, я бы так не мучилась.
— Ладно, милая, по такому случаю просто грех не взять Феррари… тем более, что ты ровно такого же оттенка, — выдохнул он. Повертел меня в руках, присматриваясь к волосам. — Как ты это сделала?
— Мне кажется, Ферарри будет немножечко чересчур.
— Ничего не чересчур, когда тебя ждет влажная мечта любого мальчика от пятнадцати до девяноста. Я, может, всю жизнь мечтал поиметь такую красотку прямо на водительском сиденье.
— Может быть, на обратном пути?
— Может быть, хотя бы твои губы…
— Тшшшш… — я облизнула красную помаду.
Не знаю, как у мальчиков, а у девочек тоже есть мечта: ты вся такая на каблуках и в платье садишься в спортивный автомобиль, за рулем которого тебя ждет сероглазый миллионер. Который постоянно сворачивает голову в твою сторону и промахивается мимо рычага переключения передач, хватая вместо него твое колено.
— В следующий раз буду формулировать задачи как можно отчетливей, если результат такой. Ты идеальный исполнитель.
— Вадим, смотри на дорогу, а не на меня.
Кто бы знал, что не просто в пределах МКАД, а вполне неподалеку от метро, в жилой застройке в парке прячутся нефиговые такие трехэтажные особняки. Мне даже страшно спрашивать, сколько это может стоит, и кем надо быть, чтобы разрешили отгрохать личный особняк в одном из самых дорогих районов Москвы. Мои знания о местах обитания элиты всегда ограничивались Рублевкой, а тут, оказывается, такое!
Едва завернешь в ворота, густая живая изгородь скроет машину из глаз — и вот гравийная дорожка, подъезд, лестница, машину паркует специальный человек, а мы проходим в зал с наборным паркетом, теплым желтым светом и струнным оркестром, встречающим гостей прямо в первом зале.
— Я забыла спросить, как мне себя вести?
— Обычно себя веди. Тут только половина по-настоящему понтовых людей, остальные нормальные нувориши, у которых в дальнем углу гардеробной пылится малиновый пиджак с парой дырочек в боку.
— А у тебя был такой?
— Смотри, ты же молоденькая и бедненькая, черную икру наверное и не ела никогда? Возьми тарталетку.
— Ела, в институте подруге присылали контрабанду. Ты мне язык не заговаривай, у тебя малиновый пиджак был?
— Был, — сквозь зубы.
— И до сих пор есть?
— Есть.
— Вау, чур, ты его наденешь в постель, а я притворюсь той самой молоденькой и бедненькой. Из девяностых. И ты меня как будто осчастливишь. А потом будем тискаться под Монеточку.
— Яна, блин!
Ладно, но я ему еще припомню себя в цвет Феррари.
Черная икра мне, кстати, никогда не нравилась, а вот по хорошему сыру я скучала, поэтому, увидев на столе сырные тарелки, хищно туда спикировала. Самый вонючий в мире камамбер был моей неизбывной любовью с тех же студенческих лет, когда он свободно продавался в круглосуточном у дома, где мы бухали по воскресеньям. Эх, где мои двадцать! Закусывать водку сыром, который пахнет как несвежий зомби — и никто на него не претендует!
Судя по лицу Вадима, который принюхался к тому, что я цапнула со стола, он, как и мои подруги тех лет, не верил, что это едят.
Я только хотела что-то пошутить, но повернулась — и все шутки высохли прямо во рту. На неделю вперед.
И сбегать было поздно.
Прямо передо мной стоял Виталик.
В смокинге!
С бабочкой!
И весьма хорошо сохранившейся женщиной лет пятидесяти, повисшей на его локте.
— Привет, Яна, какими судьбами?
Глава 47. Танго
Дорогие женщины, если вы когда-нибудь встречали бывших заплаканными, с мусорным ведром и в ватнике, в котором батя в день вашего рождения на рыбалке с мужиками бухал, знайте — сегодня я за вас отомстила.
Я смотрела как он на меня смотрит, не зная что сказать, и внутренне повизгивала. Это прямо круче любого белого рояля. Я эту историю буду рассказывать своим детям и внукам и правнукам, пока маразм не сразит меня насмерть, и еще завещаю читать выдержки из моего дневника праправнукам под угрозой лишения наследства.
