Миша самокат не прокомментировал, только молча открыл багажник. Черт, я так люблю этих людей! Они меня знают!
Но, конечно, не догадываются, что я взяла самокат не просто потому, что безумна как мартовский заяц, а потому, что соскучилась по этому ощущению — быть собой. Не стесняться сиреневых волос, ходить в удобной обуви, тереть глаза и не бояться размазать сложный макияж. Быть среди людей, улыбаться им и не ждать ядовитого комментария в спину.
Всего несколько месяцев, а моя жизнь полностью изменилась. И вернуться к себе прежней хотя бы на один вечер, хотя бы внешне — было так… так….
Плакать без макияжа тоже удобнее.
— Что ты делаешь целыми днями? — с любопытством спросила Анечка после того, как я поделилась, на что теперь похожа моя жизнь. Все еще не рассказывая — с кем. — А то мне уже в декрет скоро, думаю, сойду с ума от скуки.
— Ну ты что! С ребенком ты вряд ли заскучаешь, — расхохоталась я. — Наивная!
Кажется, мне ловко удалось ускользнуть от вопроса.
Все наши были в зале регистрации. Я лихо подкатила к ним на самокате под привычными уже осуждающими взглядами. Но что поделать — аэропортовские полы идеально подходили для катания.
Подождали Мишу с Аней и отправились в кафешку на втором этаже. Игорь уже прошел регистрацию, и это был наш последний час вместе, здесь, на границе. Почему-то было невероятно грустно, словно мы и правда были семьей и сейчас расставались навсегда — совершенно точно. Даже если наш бывший техдир устроится в Австралии у антиподов достаточно удачно, чтобы не вздрагивать при виде цены на билет до Москвы, все равно почти сутки перелета — не то развлечение, которое будешь позволять себе каждые выходные.
Мой будильник сделал «динь», я вздохнула и отошла в сторонку, чтобы отметиться Вадиму:
— Мой бог и господин, ваша ничтожная раба в порядке.
— Яна, блин!
— До связи.
Судя по взглядам нашего столика, пока я отчитывалась, Миша уже поведал, где я живу и чем занимаюсь. Точнее — НЕ занимаюсь.
— Тебя можно поздравить? — Марина бросила цепкий взгляд на мою руку, но, увы, ничего интересного не нашла.
— Было бы с чем… — буркнула я.
— Разве не это мечта всех девушек — охомутать красивого миллионера и больше никогда не работать?
— Девушки разные бывают. И работа тоже. Кроме того, у меня есть некоторые… ограничения.
— Да, Миша уже поведал, что ты заперта в золотой клетке.
— Надеюсь, не навсегда.
— Я бы пару лет посидела бы в такой клеточке, — мечтательно проговорила Марина. — Выспалась бы, посмотрела все сериалы.
— А я бы играл целыми днями, — вступил в игру мечтателей Игорь. — Не выбирать, а купить и PS4, и Xbox… И все игры на них.
— О! — Анечка подпрыгнула и хлопнула в ладоши. — Я поняла, чем займусь в декрете! Наконец прокачаю всех петов в WoW!
— Миш? — я склонила голову. — Вливайся. Ты серьезный человек, я верю, что никаких игрушек у тебя не будет.
— Конечно. Игры это пустая трата времени. А вот мой список аниме впервые за последние двадцать лет начал бы сокращаться, а не расти.
— Та же фигня с книгами, кстати.
— А я бы купил себе целую комнату как у Майкла Джексона — с игровыми автоматами, попкорном и сахарной ватой.
— Тамара Васильевна — я повернулась к самому серьезному человеку в нашей компании. — Уж на вас я могу рассчитывать? Вы нормальный взрослый человек?
— Да, можешь, — степенно ответила та. — Я уж точно не стала бы заниматься такой ерундой, я бы сразу поехала в Диснейлэнд и сняла его на целый день для меня одной. Ну, может, вас бы позвала.
Кажется, мы слишком прекрасны для этого мира!
Но даже если приехать в аэропорт заранее, однажды все время на свете истекает и звенит объявление: «Начинается посадка на рейс…», и мы обнимаем Игоря и, кажется, немного плачем.
— Ты не вернешься? Ну вдруг тебе не понравится?
— Слушайте, там же змеи, пауки и прочая гадость, кто ж от такого уедет?
Конечно, никто.
Мы махали ему вслед пока он проходил таможню, а потом сидели еще немного в кафе, пока он не прислал смс, что самолет уже выруливает на взлетную полосу, и тогда мы пошли к окнам и махали уже там. Просто махали самолету. Как дураки.
Как так вышло, что мы у Игоря самые близкие и единственные, кто пришел проводить?
Снова «динь».
— Модуль «Яна» модулю «Вадим» — все штатно, никто еще не заподозрил, что я не человек.
— Даже я.
— Даже ты.
Пока шли к стоянке, меня поймала Тамара Васильевна, и мы как бы ненароком отстали. Увы, мой друг, теперь нас только двое… В смысле, девять негритят махали самолету, один вот улетел и их осталось восемь.
Все-таки стихи — не мое.
— Знаешь, ты изменилась, — наконец начала беседу наша бывшая бухгалтерша. Я знала, знала, что все не просто так.
— Вы заметили мой новый маникюр? И еще я плаваю каждый день!
— Нет, Яночка. Не в этом смысле. Твой взгляд изменился. Ты с ужасом смотришь на свой телефон, когда он звонит. И почти перестала шутить. Черный юмор вообще пропал, а он тебе удавался лучше всего.
Я издала неопределенный звук. Перестала шутить, значит? Вроде нет, вон, про негритят — разве не черный юмор?
— Ты уверена, что у тебя все в порядке?
— Ну конечно! — тут же бодро отозвалась я. — Просто есть небольшие сложности, не хотела вас грузить, но это временное явление. Скоро все закончится.
Хотела бы я в это верить. Если Вадим даже не рассказывает, что там со Стрельцом.
Тамара Васильевна посмотрела на меня очень внимательно. Очень. Я даже поежилась.
— Я в тебя верю, Яна. Ты умная девочка и все сделаешь правильно, — сказала она, и мы догнали остальных.
Миша с Анечкой забрали меня в свою машину, остальные тоже разбились по группкам, и когда кавалькада черных, по странному совпадению, машин, выезжала с аэропортовской стоянки, я вспомнила эту — черную! — шутку про то, что семья — это люди, которые собираются для того, чтобы пересчитаться и вкусно поесть по поводу изменения их количества.
Встретимся, когда Анечка родит? Нас снова станет девять.
Я прокатилась по гладкому бетону подземной парковки башни «Федерация» под взглядом охранника. Идти было двадцать метров, но почему-то прокатиться было важно — как последний глоток свободы.
В лифте я посмотрела на себя в зеркало. Как корни-то уже отросли, из-под сиреневого видно мой родной пегий. Надо что-то с этим делать.
Глава 50. Важное
Я сейчас совершу ужасный, непростительный поступок.
