Я сама этого хотела! Вот так, без признаний, без чувств, без свиданий и разговоров. Отличный чистый секс, ну! Я сама это ему сказала! Он сделал ровно то, чего я хотела — цветы и секс, секс и цветы. Чего мне еще надо?
Я перевела взгляд на свои испачканные кровью руки, на бордовый ковер лепестков на полу. Алая кровь ярче и веселее этого похоронного цвета. Намного, намного ярче…
Сделала несколько шагов к кровати, стащила с нее простыню, еще пахнущую Альбертом, и с трудом удержалась от того, чтобы завернуться в нее и тереться как кошка. Вытряхнула подушки из наволочек и все-таки сломалась — прижала одну из них к лицу, вдыхая запах цитрусов и древесины.
Выкинула одеяло на пол и свернулась в клубочек прямо на голом матрасе, не раздеваясь. В ладонях — согревшийся моим теплом телефон. Слезы капали на экран, а я размазывала их пальцем.
Открыть контакты. Я его все-таки внесла — «Альберт», так и не осмелившись придумать прозвище или сократить имя. Нажала на новое сообщение и поняла, что не знаю, что ему написать. Хочется — «Приезжай». Но на самом деле я не верю, что он приедет. У нас неравные условия — он наверняка дико занят. А если он мне откажет, то я… Нет, не надо так.
Лучше написать — «Знаешь, я подумала, и лучше нам вообще не встречаться». Тогда точно приедет. Я горько засмеялась и тут же всхлипнула.
И открыла в мессенджере чат с Сашкой. Последнее сообщение — картинка про белку, которая надела хэллоуинскую маску. Очень смешная. А там выше еще с котенком, завернувшимся в туалетную бумагу. Я мотала нашу бесконечную болтовню выше, и смеялась над всеми картинками с котиками, зайцами, детьми и хаски, которые мы посылали друг друга последние полгода. Я могу ему написать, и он приедет, и чаем напоит, и свозит куда-нибудь пожрать вкусного. Но зачем тогда мы разводились? Ах да, меня никто не спрашивал. Нет. Только не ему.
Поэтому последним я открыла контакт своего психотерапевта и долго на него смотрела. А потом на свои изрезанные шипами руки. «Здравствуйте, Максим Игоревич, я не справилась, мне стыдно».
Нет. Я выключила телефон и уснула, не выпуская его из рук.
Проснулась от холода. Все тело затекло — я так и проспала одетая и в одной позе. Подтянула к себе покрывало и завернулась в него. Бросила взгляд на телефон — четыре утра.
И еще — исходящий вызов. Исходящий! Длительностью две минуты сорок три секунды. Альберту.
Меня окатило волной ужаса.
Наверное во сне я случайно разблокировала экран и тыкнула в контакт. Две минуты сорок три секунды он слушал, что тут происходит. Господи, надеюсь, я не храплю!
Работа
Звонить в четыре утра чтобы извиниться за предыдущий звонок — это не выход. Вообще не выход.
Сердце теперь так бьется, что заснуть уже вряд ли получится. Придется вставать. Я сходила в душ, переоделась, наложила тонну макияжа, чтобы замаскировать вчерашние рыдания и круги под глазами.
По коридору приходится ходить на цыпочках, но шипы время от времени все равно втыкаются в ступни.
Руки исцарапаны так будто подралась с кошкой.
И главное — я так ничего и не решила. Может быть, свернуть вообще всю эту историю в самом деле?
Все стало слишком реальным, надо вписывать Альберта в свою жизнь, а я на самом деле и не представляю, как живут люди в этих самых секс-онли отношениях. Такого, чтобы мне на самом деле хотелось только секса — такого и не было никогда. Мне всегда хочется кого-то конкретного. Абстрактно хочется только человеческого тепла, но таких отношений, «тепло онли», люди еще не придумали.
Сейчас мне хочется конкретно Альберта, и это опасно близко к влюбленности. И то, как я на него реагирую, эти мои истерики — тоже не показывают ничего хорошего. Я только-только восстановилась и стала спокойно жить. Без слез и боли. Не хочу обратно.
Да и ему это все незачем — тридцатилетняя истеричка с тяжелым разводом не идеальной фигурой и комплексами.
Конечно, у меня комплексы! Я никогда не хотела выйти замуж за принца, потому что с детства знала, что искать партнера надо в своем социальном слое. А вот эти вот ужины с министрами — это вообще не мое.
На работе никто моего состояния не заметил, потому что у девчонок было еще хуже — все трое страдали от чудовищного похмелья. Потому что два литра рома на троих даром не проходят. Я даже немного злорадствовала, хоть и не совсем справедливо. Но почему-то казалось, что они могли меня вчера остановить. Или не пустить. Или сделать хоть что-то, чтобы изменить то, что случилось.
Я весь день смотрю на телефон, но он нем и тих.
К счастью, занятые своими страданиями девчонки не замечают этого или игнорируют. Я в итоге просто положила его у монитора, и мне достаточно переводить взгляд чуть ниже чтобы убедиться, что никто не звонил. Я все вычисляю, когда будет вежливо позвонить и извиниться за ночной звонок.
В семь утра слишком рано, в девять он может завтракать, в одиннадцать у него наверняка какое-нибудь совещание, в час оторву от обеда, в четыре… в четыре подходит, и я беру телефон в дрожащие руки и иду на улицу, только там меня никто не заметит.
И чуть не роняю его по дороге, когда он начинает вибрировать и на экране светится «Альберт».
— Привет. А я как раз хотела позвонить тебе.
— Да? — хриплый низкий голос становится, кажется, еще ниже, и в нем просыпаются мурлыкающие интонации. И от вибрации в нем у меня начинает в такт дрожать что-то внутри. — И что же ты хотела мне сказать?
— Я хотела…. — ужасно тянет сказать «приезжай». Пусть будет как вчера, наплевать.
— И все еще хочешь, — уточняет Альберт, и в голосе появляется смех.
— Хочу… — шепчу я завороженно.
— Мммм, чего же?..
Я стою на улице на морозе, но мне жарко.
Тут хлопает дверь и туда же вываливаются ребята из АХЧ. Галдят, достают сигареты.
— Где это ты? — интересуется Альберт.
— В курилке, — вздыхаю я. Ах, черт, не продолжить нам этот разговор. — Я хотела извиниться, случайно ночью нажался звонок.
— Я понял, — смеется он. — Но понадеялся…
— На что? — шепчу я и думаю, неужели я могла все-таки…
— Кстати, у меня к тебе вопрос, — резко меняет тему Альберт. — Приглашаю тебя на выходные в дом за городом. Там камин, бассейн, баня, лыжи и красивый лес. У тебя телеграм есть? Сейчас скину фото.
И прежде чем успеваю что-то сказать, на телефон начинают сыпаться фотографии — с бассейном, камином и всем, что положено, включая заснеженные елочки как с картинки. Но я просматриваю их мельком, там ничего интересного. А вот его аватарка… На ней синеглазый мужчина, чьи волосы гораздо меньше посеребрены сединой, смотрит на кого-то за кадром и хохочет так, словно у него вообще нет забот. Не могу оторваться, смотрю и смотрю.
