Временами Альберт бросает на меня острые внимательные взгляды, но я встречаю их безмятежной улыбкой.
Все хорошо.
Мне нравится этот дом, уже прогретый к нашему приезду, но пустой, так что в нем действительно можно ходить голой. И вид из гостиной с огромными окнами на снежный лес нравится тоже. Плавать без купальника в бассейне непривычно, но как-то невероятно освобождает. Заниматься сексом у огромного камина на чьей-то шкуре немного отдает мелодрамами и чересчур похоже на любовные романы, но оказывается приятно и нежно.
Когда Альберт достает большую бархатную коробку, а оттуда извлекает знакомое мне колье, серьги и браслеты, я с готовностью принимаю их тяжесть на себя. Вспоминаю, как было волшебно и беззаботно в Доминикане. А мне тогда казалось, что я замороченная! На самом деле там было невероятно легкое счастье без примесей, и сверкающие в свете живого огня сапфиры сейчас возвращают меня туда. И даже кажется, ледяная заноза в груди тает как сахар в кипятке.
Альберт укладывает меня на белую шкуру, стоит на коленях передо мной. И хотя его член с готовностью встает, он ничего не делает, чтобы в очередной раз насладиться своим сапфировым фетишем.
Нет.
Он просто смотрит.
Смотрит так, что его взгляд ощущается как физическая ласка. А потом говорит:
— Карин, выходи за меня замуж.
Вот умеет человек подобрать подходящее место и время! Не отнять.
Я сажусь, подтягивая колени к груди и ласково интересуюсь:
— Ты совсем дурак? Мы друг друга знаем меньше месяца!
— Лучший способ познакомиться — брак, — он тоже садится напротив меня в более расслабленной позе.
Вместо нормального секса у нас будет церебральный. То есть, в мозг.
Великолепно.
Я начинаю злиться:
— Нет. Я там была, мне не понравилось.
— Ты мне отказываешь? — с любопытством и легким удивлением спрашивает он.
В голосе нет ничего угрожающего, но глаза смотрят слишком ярко и чисто. Куда девалась поволока страсти, которая туманила их еще пять минут назад? Всегда собран. Всегда просчитывает варианты. Аналитик — и манипулятор. Я помню.
— У тебя даже кольца нет, — откликаюсь я.
— Есть, — он встает, накидывает на себя халат, валяющийся на диване, и что-то еще достает из той бархатной коробки. Протягивает — и я вижу кольцо с огромным сапфиром, даже больше тех, что в серьгах.
Когда он успел подготовиться?
— Это из Доминиканы? — изумленно спрашиваю я.
Альберт только хмыкает:
— Да, часть комплекта. Не надел на тебя тогда, идиот, побоялся, что ты неправильно поймешь. Мужчина дарит кольцо, все дела. А это и было самое правильное.
У меня во рту все пересохло. Он как назло и стоит еще на одном колене. Правда я не изображаю из себя гордую принцессу, которая смотрит сверху вниз, а голая, в одних сапфирах, сижу у его ног.
— Почему? — я не знаю, как спросить, не знаю, что сказать. — Зачем? Что за глупость? Разве мы не договорились на просто секс?
— Разве мы не вышли за его пределы давным-давно? — спокойно спрашивает он.
Я прячу глаза, не хочу смотреть в его пытливую синь. Потому что знаю, что отвечу.
— Извини… — тихо говорю я.
Его рука опускается, а костистые пальцы стискивают кольцо в кулаке.
— Почему? — роняет он в пустоту между нами.
— Ты меня не любишь. А просто в теплые отношеньки я наигралась в первом браке. Если человек, который меня любил, однажды ушел, ты тем более уйдешь.
— Ты мне не веришь, — он утверждает, а не спрашивает.
— А ты не веришь в любовь.
— Это не аргумент, Карина. Ответственность надежнее любви.
Я, кажется, смеюсь. Или плачу. Ты разочаровалась в любви, а теперь тебе и предлагают не любовь. Сделку, деловой союз. И ждут, что ты сейчас помчишься с радостным визгом. А как же, такой мужчина: умный, богатый, внимательный, бог в постели. Чего ж тебе, дуре, еще?
— Зачем тебе это надо?
— Я хочу, чтобы ты была со мной.
— То есть, просто удобство доступа к любовнице? Пока не надоест. Ты понимаешь, что именно этого я и не хочу?!
— Не надоест.
— Откуда тебе знать?!
Он закрывает глаза. Да, я могу быть невыносимой, Альберт. Этого ты тоже обо мне не знаешь. И всех моих тараканов ты тоже не видел. Именно поэтому люди не женятся после месяца знакомства.
Мне вообще все это не нужно. Несмотря на все его совершенство.
Не нужна новая боль.
Второй раз я не переживу.
— Второй раз я не переживу, — говорю я почему-то вслух. И понимаю, что именно это мой ответ. Мой главный страх. И, судя по его лицу, с прошлого раза он так и не придумал никакого аргумента против этого. Он ничего не может мне гарантировать. А я не хочу снова рассыпаться на части. Лучше быть одной, зато в своем уме и живой.
— Нельзя столько отказывать, — он говорит очень спокойно. — Нельзя столько раз сбегать.
— Можно.
— На этот раз уйду я. И не буду больше за тобой гоняться.
— Тем лучше, — упрямо шепчу я, едва выговаривая слова.
— Уверена?
— Да, — твердо говорю, силой заставляя себя посмотреть Альберту в глаза.
— Ты выбрала, — синева за стеклами очков выцветает, становится пыльной.
Неужели он уйдет из собственного дома? И куда теперь идти мне? Посреди ночи в глубоком лесу.
Он встает и действительно уходит из гостиной.
Ну вот. И почти не больно.
Я расстегиваю на себе бесконечные замочки ожерелий и браслетов, встаю и кладу их в бархатную коробку. Иду по дому в спальню, где осталась моя сумка с вещами, попутно собирая разбросанную то тут, то там одежду. Альберта нигде нет.
Ну и хорошо. И правильно. Настоящий мужчина должен держать слово. И не должен гоняться за истеричными дурами по всему миру. Иначе какой он серьезный человек? Мужики засмеют.
Если выйти на трассу, можно поймать попутку. Я немножко жду, что он передумает и придет обратно, и когда раздаются шаги, поворачиваюсь к двери в надежде и страхе одновременно.
Потому что я-то не передумаю.
Но все-таки глупые детские надежды еще теплятся, когда я вижу входящего водителя.
— Вы уже готовы? — спрашивает он.
— К ч-чему? — пугаюсь я.
— Альберт Янович сказал, что вам нужно срочно вернуться в город, — вежливо, но немного удивленно говорит водитель.
— А. Да.
Я иду за ним к машине, с каждым шагом отмеряя десятки последних шансов. Сажусь на заднее сиденье, ставлю сумку рядом, и не удержавшись, оглядываюсь, когда машина в темноте отъезжает от дома.
