– Я… Я не помню точно, и…
– Сахаров, нам совершенно точно известно, что незадолго до своей смерти она звонила вам, – ступила Даша на тонкий лед импровизаций. – Вы же не станете отрицать, что она говорила с вами и назначила вам встречу.
– Встречу? Где? Не помню.
Он опустил глаза. Майоршу не так просто было обмануть. А поверит ли она в его правду – еще вопрос. Сейчас бы адвокат пригодился как нельзя лучше. Может, запросить отдых? Или…
Или все же рассказать все, как было? Снять с себя весь этот груз, давивший на душу хуже могильного камня. Сколько можно жить в стрессе?! А родители? Они за что должны страдать? Он у них один. Поздний ребенок. Удачный ребенок, как считалось. Они молились на него. И предать их так бездарно он не имеет права!
– Я был там с ней. Но я ее не убивал. Когда я ушел, она была жива и здорова, – произнес Гена, резким движением провел ладонью по голове, словно пытался стряхнуть с волос что-то.
– Давай в подробностях. Где были, когда, сколько продлилось ваше общение, о чем говорили? Говорите, Сахаров!
– В общем, она позвонила мне. С другой сим-карты. Не с той, с которой обычно звонила родителям. Это был наш условный номер. – Гена по памяти назвал, Даша быстро записала. – Сказала, что пока тусила с байкерами в гаражах, потеряла браслет. Браслет типа дорогой. Подарок отца, если тот узнает, что она его потеряла, он снова ее под арест посадит.
– Ее отец знал о ваших тайных отношениях?
– Нет. О нас с Ингой не знал вообще никто. Только ее подруга Света. Это были обоюдные условия.
– А почему такая таинственность?
– Мне в принципе было пофиг. Она настояла. У нее там какие-то замуты с байкером были. Но он ее всерьез не воспринимал. Маленькой называл. Может, закона боялся. У него спросите. Мне без разницы. Она попросила, я был не против.
– Еще о чем она вас просила?
– Звонить в школу от имени ее отца. – Гена низко наклонил голову. – Началось все с шутки и неожиданно прокатило. Классный руководитель у нее того – полный идиот. Кто угодно мог звонить, наверное, все на веру принял бы.
– Еще какие просьбы поступали вам от Инги?
– Ну… Таблетки там просила забрать у знакомых ребят. Она одно время сидела на них плотно. Помочь с хатой, когда ей надо было несколько дней пересидеть. Я просил знакомых, отдавал ей ключи.
– У вас был с ней секс?
– Был. – Он вскинул на Дашу удивленные глаза и фыркнул: – А с кем у нее его не было-то? Она, кажется, никому не отказывала! С ней только ленивый не был.
– Ей же пятнадцать лет было, Сахаров!
– И чего? И мне было на тот момент семнадцать! Я ее не принуждал. И она очень развита была физически.
– А морально?
– Ох… – Гена сокрушенно покачал головой. – Морально? Она была падшей.
– Понятно… Хорошо, позвонила она вам, сообщила, что браслет потеряла. Вызвала зачем? Браслет искать?
– Типа того. Истерила как ненормальная. Светила фонариком с телефона. Все облазили там. На пустыре тоже искали. Я сказал, что мне пора, она орать. Я все равно ушел.
– Оставили ее там одну? Ночью? В гаражах? – округлила Даша глаза. – Знаете, это даже не по-джентльменски, не говоря уж, что не по-дружески. Она же девочка совсем. А там довольно мрачно в такое время суток.
Она помолчала. И вдруг выпалила очередной странный вопрос:
– У вас был с ней там секс?
– Где?! – Он отшатнулся, падая спиной на жесткую спинку стула. Глянул сумасшедшими глазами. – На свалке?! Я, конечно, не против экстрима. Когда надо быстро и не до выбора, можно и в подъезде, но чтобы на свалке… Нет, так низко, мне кажется, даже Инга не опустилась бы.
– Но у нее был секс перед смертью, – возразила Даша. – Достаточно жесткий. Что, Сахаров, не смогли удержаться? Или решили наказать капризную подругу? А когда она стала орать, вы нанесли ей…
– Нет! Нет, нет, нет! Я не убивал ее! Зачем?! Поругались, не отрицаю. Я отказался шарить по пыли и грязи, искать ее браслет. Посоветовал ей байкеру позвонить, чтобы посветил ей. Она начала орать и материться. И я ушел! – Гена приложил кончики пальцев к вискам. – Мне и в голову бы не пришло никогда убить! Я не из этой диаспоры. Я не убийца! Повторяю, когда я уходил оттуда, Инга была жива и невредима. Правда, очень зла. Да вы у мужика того спросите, который эту сцену наблюдал.
– Опять какой-то мужик! – воскликнула Даша. – Как тебе везет на свидетелей, Сахаров!
– При чем тут… – попытался он возмутиться, но осекся под ее пристальным взглядом.
– Ты его хорошо рассмотрел, Сахаров, своего свидетеля, который может подтвердить твои слова?
– Нет, но…
– Вот именно! В такой-то кромешной темноте. Фонарей там нет. Я знаю, видела. Позволь тебе не поверить, Сахаров, – закончила она со скептической улыбкой.
– Да, лица я не рассмотрел. Врать не стану. Но мужик этот вышел из гаража, в котором качала такая акустика, что я оглох. Сначала его друзья вышли, попрощались. Довольно громко. Ушли, спотыкаясь. А потом и он.
– А он зачем? Домой собрался?
– Не знаю куда, но когда он шел мне навстречу с какими-то большими коробками, он должен был слышать, как Инга меня громко посылает ко всем чертям. И я уже достаточно далеко был от нее.
– С чем, с чем он шел тебе навстречу?! – Даша почувствовала, что бледнеет. – С коробками?
– Ну да. Тащил, думаю, на пустырь выбросить или сжечь. Пустые.
Даша медленно поставила локти на стол, опустила голову, впиваясь пальцами в волосы, и со стоном произнесла:
– Сахаров! Какого же черта ты молчал все это время?!
Глава 29
Столовая ложка громко чиркала по дну тарелки. Сын доедал ее борщ. Это была уже вторая порция. Он просил добавки.
Она встала, с раздражением прислушиваясь к хрусту в коленях, медленно пошла к плите.
Там в глубокой сковороде плавало в жирной подливе мясо. Большие куски баранины, потушенной с перцем, чесноком.
Сын любил, чтобы еда была пряной, маслянистой. Пустой баланды он и в тюрьме нахлебался. На то, что начал побаливать левый бок, он внимания не обращал. Отмахивался от нее, как от назойливой мухи. Велел молчать и заниматься собственным здоровьем.
А зачем ей ее здоровье, если с ним что-то будет не так?!
– Мать, ты скоро? – окликнул он ее, когда она застыла с тарелкой над раскрытой сковородой.
Она вздрогнула и принялась накладывать. Попробовала губами последнюю ложку – не остыло ли. Убедилась, что нет. И поставила перед ним мясо.
– Не жирная пища-то, сынок? – побеспокоилась она через несколько минут.
Она сидела напротив и наблюдала, как он подбирает с тарелки куском хлеба подернувшуюся жирной пленкой остывшую жижу.
