Мистер Дадждейл недоуменно пожал плечами и растерянно улыбнулся. Но в глазах его мелькнула догадка: неспроста маркиз привлек его к решению этой проблемы. Он посмотрел на Алексию.
— Как скоро вам все это нужно, мисс Минтон? — спросил он.
— Прямо сейчас, немедленно! Я ведь уже говорила его светлости, мне совсем не понравилась гостиница, в которой мы вчера остановились. К тому же она слишком дорогая, я на такие суммы не рассчитывала.
— Полагаю, что вы там не одни? С вами есть еще кто-нибудь? — поинтересовался Дадждейл.
Алексия улыбнулась:
— Его светлость тоже решил, что я не слишком умна. Но до таких простых вещей даже я додумалась. Конечно, мы с сестрой там не одни, с нами наша гувернантка и брат.
— Сколько ему лет? — с некоторым облегчением спросил мистер Дадждейл.
— Питеру уже семь лет, — ответила Алексия. Мистер Дадждейл опять растерянно посмотрел на маркиза. Тот улыбался.
— Мне кажется, милорд, что сейчас ничего… Осминтон перебил его.
— А что вы думаете о той моей родственнице, что пишет письма по любому поводу? — спросил он. — Наверняка она рада будет оказать услугу в надежде на дальнейшее мое покровительство.
Маркиз говорил эти слова весьма язвительным и насмешливым тоном, так что Алексия насторожилась и вскинула на него тревожный взор. Лицо же мистера Дадждейла, прежде хмурое и озабоченное, просветлело.
— Вы говорите о почтенной миссис Фитерстоун? Несомненно, это был бы выход. И думаю, что эта особа, столь многоречивая, если судить по ее посланиям, умеет не только сочинять письма, но и многое другое.
— Вам надо связаться с ней, Дадждейл. А уж подыскать подходящее жилище для этих юных леди на два месяца будет и вовсе не сложно.
— Надеюсь, вы окажетесь правы, милорд.
— Просто я отлично знаю про ваши редкие способности, — улыбнулся маркиз.
Мужчины обменялись многозначительными взглядами. Когда же мистер Дадждейл полностью уяснил свою задачу, он произнес:
— Полагаю, милорд, что мне с этими юными леди следует пройти в мой кабинет и там подробно обсудить все детали. Ведь у вашей светлости сейчас назначена встреча.
— Благодарю вас, Дадждейл, — отозвался маркиз.
Он протянул руку Летти.
— Положитесь на мистера Дадждейла, он сделает все необходимое. Надеюсь, вам понравится Лондон. И нет никакого сомнения, вы станете украшением всех балов и званых вечеров в этом сезоне и завоюете благосклонное внимание общества.
— Я так волнуюсь, милорд, — ответила Летти, — хотя Алексия все время говорит мне, что не следует ожидать слишком многого.
— Что ж, весьма благоразумная мысль, — заметил маркиз, — но, по-моему, в данном случае это излишняя предосторожность.
Он повернулся к Алексии и протянул ей руку. Девушка одарила его взором, исполненным благодарности, и маркиз вдруг почувствовал себя рыцарем в доспехах, с мечом в руках, спасшим даму от неминуемой беды.
— Спасибо… Спасибо вам! — от души сказала Алексия. — Я вам так признательна… за ваши доброту и участие.
— Надеюсь, что у вас все получится и сложится так, как вам того хочется, — вежливо ответил маркиз. — Я уверен, ваша сестра завоюет этот город.
— А ведь вы сначала решили, что я все сильно приукрашиваю, — улыбнулась Алексия, — хотя я ни капельки не выдумала. Верно?
— Все так, — отозвался маркиз, — впрочем, я считаю, что семья может по праву гордиться обеими сестрами Минтон.
Румянец смущения залил щеки Алексии, а глаза просияли от неожиданного комплимента. Потом с милой улыбкой она произнесла:
— Спасибо, что и меня не забыли… Но главное, чтобы Летти…
Она сделала реверанс и направилась следом за мистером Дадждейлом и сестрой, которые были уже у двери. Алексия догнала их и обернулась. Словно солнечные зайчики засверкали в ее глазах, когда она еще раз повторила:
— Спасибо вам… большое, огромное!.. И дверь закрылась за ними.
Глава 2
Маркиз застал принца чрезвычайно взволнованным.
— Как хорошо, что вы пришли, Хилтон! Мне надо решить довольно сложную проблему, и я хотел бы знать ваше мнение. А может, вы мне что-нибудь и посоветуете.
Сердце у Осминтона упало. Все понятно, эта «сложная проблема» наверняка связана с тем приемом, который принц намеревался дать в Карлтон-Хаусе сразу же после официальной церемонии назначения его регентом.
Врачи его отца до сих пор продолжали намекать, что разум еще может вернуться к его величеству, поэтому не время праздновать приход к власти принца-регента. Уже дважды принц назначал дату торжества, а потом все отменял, получив сообщения из Виндзорского дворца.
— Что же мне делать, Хилтон? — Он с отчаянием смотрел на пачку приглашений, которую держал в руках.
— Я уже говорила его королевскому высочеству, — вступила в разговор леди Хартфорд, — третий раз, несомненно, будет удачным, и если он сейчас определит дату, то мы наконец сможем достойно отпраздновать событие, и все будет хорошо.
Маркиз взглянул на леди Хартфорд и еще раз подумал, что за ее весьма незаурядной внешностью кроется крайне скудный ум. Очень богатая, прекрасно одетая, хорошо сложенная, статная, величественная женщина, к тому же красивая, она была на несколько лет старше принца. И он влюбился в нее без памяти, несмотря на разницу в возрасте.
Правда, Осминтон знал, что регент с самых юных лет и до сих пор предпочитал быть с женщинами гораздо старше его самого и подчиняться им. Однако какова бы ни была причина подобного пристрастия, не приходилось сомневаться, что принц без ума от леди Хартфорд, он буквально ослеплен ею. И он не раз говорил маркизу, что стал самым счастливым человеком в мире, когда эта женщина вошла в его жизнь. Маркиз знал, что принц бывал у нее каждое утро, если она находилась в Лондоне, а когда она уезжала, то писал ей каждый день письма.
Придворные без устали обсуждали этот альянс. Один из них заявил как-то, что леди Хартфорд кажется ему непривлекательной и неприятной, да и просто противной особой.
— Господь милосердный, да у нее внукам уже почти четырнадцать лет! Она ведь давным-давно бабка! — злобно воскликнул другой.
Но маркиз подозревал, что главной причиной всевозрастающего влияния леди Хартфорд на принца была ее непокоренная добродетель. Не многие верили в это. Особенно злобствовали газетчики и карикатуристы, в их произведениях не было ни одного правдивого слова, сплошная клевета. Сам же Осминтон был убежден, во-первых, основываясь на рассказах принца, а во-вторых, исходя из своих собственных наблюдений, что леди Хартфорд хотя и принимала пылкие ухаживания регента, вовсе не собиралась становиться его любовницей. И ей было трудно удержать принца от вспышек эмоций и чувств, которые обычно заканчивались внезапными и сильными приступами болезни. Эти приступы сопровождали его всю жизнь, и все, кто помнил его прежнюю привязанность к миссис Фитцгерберт, прекрасно знали и симптомы болезни. Обычно у него начинался жар, пульс учащался, его охватывало жуткое волнение, начинались судороги, а потом все переходило в тяжелое воспаление легких. Он был достаточно умен, чтобы понять: все его болезни происходили от болезни духа.
