Я покачала головой и улыбнулась. Но на самом деле немного покривила душой: надень на него костюм, зачеши назад волосы – и он спокойно сойдет за тридцатилетнего. Но сейчас, в темных джинсах и футболке с капюшоном, с растрепанными волосами, он выглядел моим ровесником.
– И сколько тебе лет? – поинтересовалась я.
– Девятнадцать. С хвостиком.
Не ровесник.
– Мне пора. Рада была познакомиться, – сказала я: ну и пусть я не умею поддерживать светскую беседу, зато в вежливости мне не откажешь.
– До встречи, Дилани Максвелл.
Из холла я позвонила папе. Затем зависла перед доской объявлений и принялась изучать рекламные листовки. Вот объявление на кислотно-розовой бумаге: девушка ищет соседку по комнате (без в/п). Вот растиражированное на старом копировальном аппарате приглашение в клуб пожилых людей на вечернюю встречу-игру. А вот плакат баптистской церкви: в среду они приглашают на чтение Библии – и, судя по рекламе, на этом мероприятии будет больше веселья, чем в клубе пожилых людей.
Я изображала заинтересованность. Щурилась, читая мелкий шрифт; отогнула заломившийся уголок объявления на розовом листке; достала карандаш и обвела буквы на рекламе вечера игр, чтобы пожилые люди смогли прочитать их. Я изображала заинтересованность, чтобы не повернуться и не увидеть Троя, который наблюдал за мной. Я не хотела показывать ему, что чувствую его взгляд.
В понедельник снова пошел снег. В школу я отправилась в пижаме: традиционный наряд на экзамены. Деккер ждал меня, прислонившись к машине. Я вышла на улицу, следом показалась мама.
– Детка, я отвезу тебя! – крикнула она с крыльца.
– Я всегда езжу в школу с Деккером.
– А теперь будешь ездить со мной.
Она быстро обвела взглядом прихожую – видимо, в поисках ключей от машины, одновременно стараясь не выпускать меня из виду.
– Мама! Ты меня просто убиваешь! Хватит того, что ты собираешь мне с собой ланч. Так теперь еще и будешь возить меня в школу. Нет!
Мама побледнела.
– Ладно, ладно. Погоди минуту. – Она скрылась в доме и почти сразу вынырнула с пузырьком обезболивающего. – На всякий случай, – пояснила она и мне, и себе. – Возьми, пожалуйста. – Я сунула лекарство в карман пальто. – А ты, – мама так вцепилась в плечо Деккеру, что он поморщился, – будь осторожнее на дороге. – После этих слов она зашла в дом, но я видела, что она стоит у окна и наблюдает из-за шторы.
Осмотрев мою фланелевую пижаму на пуговицах, Деккер расплылся в улыбке.
– Привет, миссис Клаус!
– Ты назвал меня толстухой?
Деккер, не привыкший делать как все, надел джинсы.
– Я бы не решился.
– Ребра уже лучше, – сообщила я, подвигав верхней частью туловища вперед-назад.
Деккер коротко кивнул.
– Готова множить и делить?
Вытащив из одного кармана флисовой пижамы калькулятор, а из другой карандаш, я ответила:
– Я всегда готова!
– Ну и заучка.
– Смирись! – парировала я и заскочила в минивэн Деккера, пока мама не передумала.
Ехать было недалеко, дороги уже посыпали солью и песком, но Деккер еле тянулся. Маме удалось-таки его запугать. Да и знал он ее очень хорошо – с пяти лет. Его мама вышла на работу, а моя каждый день присматривала за ним после школы. И длилось это до шестого класса, пока Деккер сам не решил, что обойдется без няньки. Но ничего не изменилось – он по-прежнему приходил к нам каждый день.
Поэтому и он, и я поняли, что мама не шутит. Когда мы приехали, все приличные места на школьной стоянке уже были заняты. Деккер искал, куда втиснуться, а я думала, где спрятать пузырек с обезболивающим. Не нести же ее с собой в школу.
В прошлом году Кевина, того, что тоже участвовал в моем спасении, отстранили от занятий, потому что он принес в школу стероиды. Руководство школы стояло на ушах: а вдруг ученики распространяют наркотики? Кевин не струсил и сделал эту историю достоянием местных СМИ, после чего все уяснили уровень глупости школьной администрации. Потому что пронес он всего лишь мазь от дерматита.
Через пять дней Кевина восстановили, но я осталась под впечатлением от ситуации. У меня были идеальные оценки по поведению и успеваемости. Только «отлично», курсы повышенной сложности, безупречная репутация. И я не собиралась отступать от поставленной цели. Кроме того, оксикодон вряд ли будет воспринят местными СМИ столь же благосклонно.
В машине в охлаждающем отсеке между передними сиденьями Деккер хранил всякие штуки на случай чрезвычайной ситуации и перекусы (тоже на случай чрезвычайной ситуации, как он сам говорил). Я засунула пузырек с таблетками между фальшфейерами и пачкой чипсов, когда Деккер наконец припарковался и вышел, чтобы открыть мне дверь.
На улице лежал настоящий снег, а не та слякотная мерзость пополам с грязью, которую некоторые тоже называют снегом. Поэтому я ступала очень осторожно: если поскользнусь – равновесие мне не удержать.
Не успела я войти в школу, как оказалась в центре всеобщего внимания. В знак приветствия меня хлопали по спине, по плечу, даже по голове. Несколько девчонок попытались меня обнять, но Деккер их оттеснил. Смертельное приключение превратило меня из девчонки, которая зависает с крутой компашкой, в самую популярную личность школы быстрее, чем я успела рот открыть. Нет, у меня и до этого были хорошие отношения с ребятами, с которыми мы посещали одни уроки, я здоровалась «привет-привет» в коридоре, но звездой никогда не была. А уж после того, как меня несколько раз попытались обнять, и не стремилась.
– После экзамена я буду ждать тебя в холле, – предупредил Деккер, прежде чем мы разошлись по разным экзаменационным классам.
Появилась Жанна.
– Идем со мной, – сказала она и взяла меня за руку, а Деккеру бросила: – Ну все, можешь от нее отлипнуть.
Когда мы отошли так, что нас никто не мог слышать, Жанна вдруг сообщила, что нам нужно поговорить.
– Давай после экзамена, – попросила я, изо всех сил стараясь удержать в голове выученную информацию, проворачивая ее снова и снова, пока она не отложится там намертво.
– Конечно, – ответила она.
В дверь класса мы втиснулись одновременно. Она села в другом конце помещения.
Как всегда, работу я сделала самая первая. Сдав учителю экзаменационные листы, вышла в холл ждать Деккера – тоже как всегда. Жанна появилась раньше него.
– Мы же подруги, правильно?
– Правильно, – согласилась я.
Но, видимо, я слишком долго колебалась с ответом или еще что-то ее смутило, потому что она добавила:
– Ты целовалась с моим братом. Мы почти родственники.
И ехидно улыбнулась. Я закрыла лицо руками.
