Уголки рта подрагивали в такт последним словам Джеймса. Оливия расцвела. Тот самый якорь, что тянул их пробитый корабль ко дну, исчезал на глазах. Пора пожертвовать проклятым кораблем и сесть в шлюпку. Это лучше, чем уйти на дно. В то же время зрелище, представшее перед ней, было куда более пугающим, чем те слова, которых она ждала годами. Сегодня было не просто принято решение избавиться от невыгодного бизнеса, Джеймс прогнул себя и сломал свой стержень уверенности. Только сейчас она заметила подступающие слезы. Джеймс был готов взвыть от самого великого провала всей жизни.
Оливия поставила кружку на стол и подошла к мужу. Захватила его в объятия и поцеловала в губы настолько нежно, насколько могла себе позволить после собственного греха.
– Выкарабкаемся. Построим что-то новое. Не зря же я выбрала тебя в свои мужья, или я не права?
Джеймс впервые за долгие годы искренне улыбнулся. В этой улыбке чувствовалось нечто прекрасное. Оливия уже и забыла, как выглядит радостное лицо супруга. В последний раз она видела его только на семейных фотографиях, развешенных по всему дому. Она думала, что уже никогда не увидит чувства мужа, а снимки будут лишь блеклым напоминанием о счастливом периоде семьи Кастер.
Супруги в смущении расцепили объятия. Джеймс опустил голову и с нашкодившей улыбкой отошел в сторону, а Оливия, сиявшая от счастья, принялась заваривать новую кружку чая. Застала их недавно проснувшаяся Моника.
– Ладно, я поехал, – проговорил Джеймс и широкими шагами направился к выходу из кухни. Его остановил голос жены:
– Думаю, тебе надо поговорить с Эдди.
– О чем? – поинтересовалась Моника. – Разве он вчера не все сделал?
– Моника, прошу тебя, не встревай, – строго сказала мать.
– Постараюсь, – сквозь зубы процедила Моника и повернулась к отцу, – но только посмей хотя бы прикрикнуть на него. Сразу вызову полицию. – Моника испепеляла взглядом отца.
– Моника, что ты такое несешь? – Оливия замерла, шокированная словами дочери, но, зная ее чувства к младшему брату, в глубине души вполне ожидала такой реакции.
– Обещаю, ничего лишнего я себе не позволю, – спокойно произнес Джеймс.
– Очень на это надеюсь, папочка! – саркастично произнесла Моника.
Джеймс вздохнул, но, ничего не ответив, вышел из кухни.
– Дорогая, ты очень строго отнеслась к отцу. Не делай так больше, хорошо?
– Мам, ты думаешь, что ему нужна поддержка? Окей, я не против. Но Эдди вчера был раздавлен, я бы даже сказала, он бы обосрался в штаны, напугай отец его еще больше.
– Моника! – мать в шоке посмотрела на дочь.
– Мам, если я не права, накажи меня на всю жизнь и запри в чулане. Но пока Эдди будет плакать из-за него, я буду его защищать. Он все-таки твой муж, а не мой.
– Он твой отец! – Оливия резко ударила чашкой о стол, та раскололась, и пролившийся чай обжег руку Оливии.
– А-а-а! – вскрикнула она от испуга и боли.
Моника сорвалась с места и подбежала к матери.
– Все в порядке? – Она подбежала к раковине и включила холодную воду. – Давай сюда руку. – Оливия опустила руку под струю, тихонько всхлипывая. – Мам, больно?
– Нет-нет, перепугалась только. Все нормально.
– Прости, не буду я больше так говорить.
Оливия не гордилась собой, но не использовать этот случай для того, чтобы утихомирить пыл дочери, она не могла.
– Договорились. Ладно, отпусти мою руку, а то отсохнет еще.
– Хорошо, что-то я запаниковала, – извинилась Моника. – Давай я все уберу.
– Нет, лучше налей нам с тобой чай. Посидим, попьем. А я уберу.
– Рука точно не болит? – Моника свела брови, как бы намекая: «Точно, мама, не обманываешь?»
– Да, все нормально, не переживай, – Оливия посмеялась, – ты паникерша.
Моника подхватила смех и кинулась в спешке заваривать чай. Оливия взяла из кухонной тумбы тряпку, вытерла остывшую воду с кафельного пола, затем собрала мелкие осколки в крупный кусок от чашки и отправила все в ведро. Моника поставила на стол две кружки с ароматным белым паром. Оливия взяла веник и подмела пол на случай неожиданных острых сюрпризов. Когда мини-уборка была закончена, она села за стол напротив дочери. Оливия взяла кружку, поднесла ко рту и сдула белый туман от черного напитка.
– Эдди еще не проснулся?
– Я заходила, он еще спит. – Моника сделала глоток из своей кружки.
– Слушай, а часы правильно идут? – Моника кивнула в сторону настенных часов, где маленькая стрелка немного обогнала цифру девять, а большая подступала к цифре семь.
– Они всегда исправны, и время на них верное. Ну… плюс-минус пару минут. А что? – Оливия сложила губы в трубочку и еще раз подула на чай.
– Жду звонка, только пока не знаю, телефонного или дверного.
Оливия удивилась:
– В смысле?
– Со мной должны связаться по поводу открытой вакансии в кинотеатре. Вроде как пустует место в буфете. – Моника сделала глоток.
– Мы же вроде договорились. Или что-то поменялось?
– Да нет, просто прощупываю почву на всякий пожарный.
– А, почву… Ну ладно, ладно. Только ты чего-то хочешь, да? Выкладывай все карты на стол.
Оливия давно прознала этот извилистый подход к просьбе. Моника использовала его с двенадцати лет. «Мам, смотри какая красивая вывеска в магазине игрушек» или «Мам, а как ты думаешь, мне бы подошло вон то платье?» и так далее, вплоть до сегодняшнего дня.
– Мам, ты просто сделай, что я прошу. Мне и самой в голову не приходит, чего я боюсь, но не могла бы ты, если в десять зазвонит телефон или если кто-то придет, быть первой?
– В смысле взять телефон или открыть дверь?
– Да. – Моника опустила взгляд и уставилась на кружку с чаем.
– Ты там на какую работу устраиваешься? Звонки, приходы неизвестных тебе гостей… Ты никуда, случаем, не влипла? – Оливия напряглась: каждая подводка дочери к просьбе и сама просьба намекали на не самый приятный исход событий.
– Нет, мама, ты что! – Моника запротестовала. – Нет-нет, и еще раз нет, просто… боюсь взрослой жизни, наверное.
Жар мигом разнесся по телу. Беда миновала так же быстро, как семя сомнений и переживаний недавно зародилось в ней. Оливия не подала виду, что испугалась за дочь, все-таки она уже взрослая, а таким людям не нравится, когда их отчитывают, как маленьких.
– Понимаю тебя, дорогая. Я, когда покинула родительский дом, боялась неизвестности каждой волосинкой. Но это только первые месяца три, дальше вливаешься в обстановку, так сказать. – Оливия отпила уже теплый чай и затем опустошила кружку практически до дна. – Есть в этом всем один важный момент.
