Моника вернулась на кухню. Оливия уже поставила на стол две кружки с горячим чаем и блюдце с горсткой овсяного печенья.
– Вот, пожалуйста. – Моника протянула куклу стоящей к ней спиной матери.
Оливия отряхнула руки и повернулась к дочери.
– Ну что у тебя… – Оливия застыла на месте и, будто впервые увидев самый большой бриллиант, устремила взгляд на куклу. Женщина медленно поднесла руки к «Долли Молли» и, взяв ее, сглотнула. – Где ты ее взяла?
– Мам, давай для начала кое-что обсудим. Эта кукла… Это же «Долли Молли»?
Оливия присела на стул и боком уперлась в стол, сдвинув его на пару дюймов. Еще несколько секунд она смотрела на куклу, пока не выдавила:
– Это не просто «Долли Молли». Это «Долли Молли» с ограниченным выпуском летних платьев «Райский остров». Если мне не изменяет память, то таких было выпущено всего пятьсот штук, а стоили они настолько дорого, что видела я их только по телевизору в руках девочек из богатых семей.
– Мам, ты серьезно?
Моника не могла поверить своему везению. Звонок из Валаама, которому она до сих пор не нашла внятного объяснения и не оценила эту новость по достоинству, так теперь еще и кукла, которая сегодня может стоить целое состояние.
– Я-то вот серьезно. – Оливия отвела одержимый взгляд от куклы и грозно посмотрела на свою дочь. – Теперь ты мне ответь серьезно – откуда у тебя она? Ты ее украла?
– Нет, мам, нет! Вот про это я и хочу тебе рассказать, а кукла тому подтверждение! – Моника разглядела в глазах матери возрастающий ужас. Она подумала, что зря вот так сразу показала матери куклу, но дороги назад уже нет. – Теперь смотри, ты получила звонок из университета Валаама, и тут – бац! – Моника вскинула руки, будто взорвались конфетти. – Меня берут в университет и при этом предоставляют полною социальную поддержку штата. Тебя это не смутило? – Только сейчас в Монике проснулась визжащая девочка. Вмиг все ее мечты нашли свою отправную точку, и если бы не разговор с перепуганной мамой, она непременно бы закричала от радости и направилась по всем соседям, чтобы поделиться такой потрясающей новостью.
– Еще как, только я все еще жду объяснений, и поверь, дорогая, пока ты только заставляешь меня упасть тут замертво от переживания.
– Мам, я ее не украла, никого не убила, не перекупила, не подделала, ничего я плохого не сделала. Я для начала хочу узнать, сколько такая игрушка на сегодня может стоить?
Моника начала злиться на мать. Ей было обидно, что она должна выслушивать предположения о возможной улике в деле об украденной кукле «Долли Молли». Моника уверила себя, что не будь ее мать такой скромной на высказывания, она непременно бы спросила: «Ты отдала девственность за эту куклу?» Вопрос имел бы смысл, если бы Моника пару лет назад не отдала ее Честеру Дидли – школьному красавцу из местной бейсбольной команды. Он был на два года ее старше и уже год как окончил старшую школу и покинул Мейнритон в неизвестном для Моники направлении.
– Тогда объясни мне, откуда все это? – Оливия поднесла куклу к лицу Моники. – Ты хочешь знать, сколько она стоит? Я, конечно, не эксперт, но то, что несколько лет назад такую куклу в потрепанном состоянии продали на аукционе за двести пятьдесят тысяч долларов, – это факт.
– Ничего…
– Я не закончила, – строго перебила Оливия дочь. – Теперь другой факт. В моей руке сейчас самая редчайшая кукла, и знаешь почему? Я тебе скажу почему. – Оливия моментально сама дала ответ, не дав это сделать Монике: – У нее рыжий цвет волос. Я понятия не имею, любила ли фабрика по производству этих кукол рыжих или нет, но эти рыжие девчушки считались тогда редкостью. А теперь представь, какую ценность они представляют сейчас! Ах да, и платье. Да один этот кусок ткани может стоить как весь наш дом, если это, конечно, подлинник. И теперь включаем Холмса. Ты мне приносишь эту куклу, мне звонят из университета Валаама и сообщают о полном социальном пакете. Не догадываешься, что я собираюсь спросить?
Моника подозревала, к чему клонила мать. Видимо, вопрос про девственность не заставит себя ждать. Дабы не дать матери такой возможности, Моника подхватила ее за локоть и попросила ее об одной вещи:
– Мам, перед тем как ты начнешь унижать меня своими вопросами, пошли, я тебе кое-что покажу, и все вопросы отпадут сами собой. Хорошо?
Моника прочувствовала абсурдность своих же слов. Она и сама не совсем понимает до конца, как этот кусок дерева со стальными углами и странным замком мог мигом перевернуть жизнь обычной семьи небольшого пригорода. Но теперь ее волновали и новые вопросы: знал ли обо всем этом дядя Пол? Не он ли все это организовал? А самое главное: если он знал, зачем он продал этот ларец счастья?
– Хорошо, куда идем? – саркастично поинтересовалась Оливия.
– Туда, где я все это нагребла.
Неожиданно раздался дверной звонок. Мать и дочь переглянулись и прошли к входной двери. Оливия поглядела через шторку и увидела курьера, который каждый рабочий день агентства недвижимости занимался доставкой документов. Миссис Кастер открыла дверь:
– Фрэнк, здравствуй, что тебя ко мне привело?
– Здравствуйте, миссис Кастер! – Курьер протянул Оливии ключи от ее машины. – Распоряжение мистера Портера. Прошу меня извинить, мне нужно срочно ехать обратно.
Оливия выглянула на улицу и увидела свою машину, которая была припаркована у гаража.
– Очень любезно с его и твоей стороны. Ладно, не буду тебя задерживать.
– Всего доброго.
Оливия закрыла дверь и кинула ключи от машины в ключницу.
– Оу, какой у тебя заботливый начальник, – искренне произнесла Моника.
– Да, очень заботливый… Ну что, идем?
Моника заметила, как смутилась Оливия. Дочь не верила, что ее мать может беспокоиться о том, что в семье кто-то подумает, что она запала на своего начальника, но такая любезность явно была не просто так. Моника подумала, что мистер Портер сам запал на ее маму.
– Пошли, – кивнула Моника.
Женщины семейства Кастер двинулись в направлении подвала. Чеканя каждый шаг, Моника таким образом выказывала недовольство материнскими намеками, но это не было высказано вслух и осталось лишь в отзвуках тапочек. Моника еще не подозревала, что вела свою мать не к тайнику с правдой, а к тюрьме, в которой прячутся страдания и ужас. И им не терпится вырваться наружу.
17
Эдди надел желтую футболку с молотом Тора на груди, летние зеленые шорты с двумя мелкими кармашками и красными полосами по бокам. В этот раз он решил обойтись без носков и обуть ноги в свои потрепаные фирменные кроссовки. Если бы мама увидела его в такой обуви, то непременно бы заставила надеть носки. В его голове так и слышались слова мамы: «Это негигиенично, ты хочешь, чтобы у тебя ноги воняли?»
Эдди вышел из дома, закрыв за собой входную дверь. Он прошел к старому пню, который отец из года в год обещал выкопать и который сейчас служил единственным украшением постаревшего дома, чьи стены давно просили новой кожи из краски. Эдди поглядел на дом, затем обернулся и посмотрел в сторону дома Индюшонка Ларри. Перед ним встала дилемма: идти к Ларри или остаться на крыльце. Мальчика еще не отпустили вчерашние воспоминания о встрече с жиртрестом Артуром, его ножом и бандой пустоголовых кретинов.
