Ахмед прошептал:
– Там у них системы слежения... Я просто не
представляю! У них теперь даже нет паролей, пластиковых карт, удостоверений.
– Отпечатки ладони? – шепнул Валентин. – Я
знаю, на нашей тоже поставили.
Ахмед отмахнулся:
– Вчерашний день. Теперь сетчатка глаза... Когда
ладонь, то просто. Мы в Ольстере шарахнули по голове одного из чинов, протащили
по всем коридорам, его ладонью открывали все двери... Там была база проклятых
англичан, а здесь всего лишь поселок для обслуживающего персонала... Знаем этот
персонал! Шайтан, тут чужой глаз не приложишь. Ладонь всегда одинакова, а
глаз... Если человек трусит, то дверь не откроется! Все взвоет так, что к
Аллаху пойдешь глухим навеки. Но если врубить наши глушители на полную мощь, я
продырявлю за три секунды.
Валентин подумал, кивнул:
– Говорят, против умного остережешься, а против
русского оплошаешь.
– Это как? – не понял Ахмед.
– А вот так...
Он медленно, стараясь не выступать под свет прожекторов,
вытащил гранатомет. Дмитрий и Ахмед подобрались, изготовили автоматы. Сергей с
левого фланга пристроил второй гранатомет на плече, вопросительно оглянулся.
По тут сторону забора, между домами высились сторожевые
вышки. Под баскетбольные загримировать не решились, чересчур высоко. Даже если
там сейчас никого, то аппаратура не спит...
Валентин кивнул, одновременно нажимая на спуск. Его качнуло,
ракетный снаряд выбросило со злым шипением рассерженной гадюки. На долю секунды
позже огненный след прочертило от плеча Сергея.
Щелкнуло и зашипело снова: Валентин как робот поворачивался,
огненные стрелы прочерчивали тьму, а когда из ствола вырвался последний снаряд,
он подхватил запасной гранатомет, выпустил все четыре ракеты с такой скоростью,
словно палил из револьвера, выронил с хриплым яростным криком:
– Пора!
Они выметнулись из тьмы в горящее и рушащееся, едва не
опередив ракетные снаряды. Из одной полууцелевшей вышки зло и растерянно
застрочил пулемет. Валентин на ходу послал в ту сторону короткую очередь.
Вместо забора остались только пеньки двух столбов, Ахмед в
стремительном беге широко размахнулся, никто не видел, что вылетело из руки, но
впереди грохнуло, завизжали осколки. Дверь здания тряхнуло, она исчезла в туче
дыма. Ахмед первым ворвался в темный проем, слышен был короткий лай его
автомата, затем яростный вопль на безукоризненном английском:
– Всем на пол!.. На пол!.. Кто шелохнется – стреляю!
Звонко зазвенели осколки стекла. Валентин промчался, как по
хрустящим льдинкам. Коридор повел широким зигзагом. По обе стороны обшитые
дорогой кожей двери, все еще тихо, а в конце холла строгий прямоугольник двери.
Удар ногой, прыжок с перекатом, молниеносно ладонью по стене
на высоте плеча. Под пальцами щелкнуло, вспыхнуло так, словно ударило по глазам
дубиной. На постели из-под роскошного розового одеяла на него дико смотрели два
настолько одинаковых лица, что Валентин сперва принял их хозяев не то за
гомосеков, не то за лесбиянок.
– Встать! – велел он страшным голосом. – Одно
опасное движение – стреляю!
Он прижался к стене, разом охватывая одним взглядом, слишком
много мебели, слишком много зеркал, все двоится, троится, свет перекатывается,
идет со всех сторон.
– Не стреляйте... – прошептал один перехваченным
ужасом голосом. – Только не стреляйте!.. Мы встаем...
Он поднялся, белый как хорошо вываренная курица, еще
молодой, с животиком, глаза вытаращены, а рядом с ним встала женщина, короткая
стрижка, плоская грудь, такой же животик, длинные ноги.
Ее губы шлепали, всю трясло,
– Радо бога... только не стреляйте!.. Все, что
угодно!.. Только не стреляйте!..
По коридору прогрохотали сапоги, злой окрик Акбаршаха, чужие
плачущие голоса, и Валентин повел стволом автомата на разбросанную на кресле
одежду:
– Одеться. Быстро. Без лишних движений.
Мужчина медленно, не сводя вытаращенных глаз с черного дула
автомата, слез с постели. Валентин перевел ствол на женщину. Мужчина с
облегчением вздохнул и задвигался быстрее. Валентин наблюдал с гадливостью.
Любой мужчина, если он мужчина, должен больше пугаться, если угрожают его
женщине. Пусть это не жена и не любовница, но каждая женщина становится твоей,
как только ей угрожает опасность, и обретает свободу в тот же миг, когда
опасность уходит.
Их руки тряслись так, что он даже заподозрил, что затягивают
нарочито. Рыкнул люто:
– Одежду в руки... и вперед! В коридор.
Они почти выгибались в спинах, словно он тыкал им в
обнаженные спины острым копьем.
В раскрытых дверях зала стоял с автоматом наготове Акбаршах.
Черные глаза возбужденно блестели. Не отводя взора от внутренностей зала, чуть
шагнул в сторону, мужчина и женщина как привидения проскользнули вовнутрь.
Валентин вошел следом, сразу охватил взглядом банкетный зал, роскошный,
претензионный, богатый.
На стену словно выплеснули гигантскую кастрюлю роскошного
украинского борща, который сполз на пол: мужчины и женщины сидели пестрые, кто
в чем, розовое мясо выглядит свежесваренным, но без пряностей, американцы
берегут здоровье, трое в брюках салатного цвета, зеленый полезен для глаз,
женщины такие же трясущиеся и перепуганные, как и мужчины.
Ему даже показалось, что они и стекают по стене, как
выплеснутый на нее борщ, опускаются как можно ниже, горбятся, стараются
выглядеть как можно незначительнее, не опаснее, недостойными внимания людей с
автоматами.
Один, судя по мундиру, майор, а рядом жмутся как овцы двое
«технических советников». Бугаи на редкость, квадратные челюсти, широкие, все
еще заспанные, но в глубоко сидящих глазках откровенный страх. Это не ногами
бить в камерах арестованных, не орать, брызгая слюной и тыкая в лицо
пистолетом... Двое охранников, этих взяли тепленькими на посту, одеты по форме,
только оружие отобрали, оба с лычками сержантов...
Глава 21
Мелодично пропел телефон. Заложники вздрогнули, повернули
головы. Валентин помедлил, приводя дыхание в норму, неестественно ласковая
успокаивающая мелодия, напротив, разозлила, берегут нервы, сволочи!
Он резко сорвал трубку:
– Алло!
Перепуганный насмерть голос закричал:
– Что у вас там стряслось?.. Что за грохот?.. У вас
пожар, что-то взорвалось?.. Высылаем пожарные машины!.. Пострадавшие есть?
Валентин обвел заложников мрачным взглядом:
– Пока нет. Но будут.
– Кто говорит? – закричал голос.
– Командир борцов за свободу, – бросил
Валентин. – Вы их ухитряетесь называть террористами. Слушай меня,
придурок, внимательно. Пусть твои пожарные не приближаются. Тут само погаснет,
если что и загорелось. Или сами погасим... Да заткнись, осел! Только слушай. У
нас здесь взрывчатки хватит, чтобы разнести все это здание. Вместе с
заложниками. Понял?
