С пальцем на спусковом крючке Ахмед подошел к ним почти
вплотную. Черный глаз автоматного дула взглянул ближайшему в лицо:
– Ты кто?
Кровь отхлынула от лица американца. Губы затряслись:
– Я всего лишь старший техник!... Мигель Смит...
– Молись своему богу, – сказал Ахмед
сурово, – но только быстро. Твое время истекло.
В помещении настала страшная тишина. Никто не двигался, даже
не дыша. Мигель всхлипнул, словно его ударили поленом под ложечку:
– Время?.. Но почему я?
– Время истекло, – бросил Ахмед уже жестче. –
А нам все равно кого пристрелить.
Мигель затравленно посмотрел по сторонам, но майор и
остальные заложники хмуро отводили взгляды.
– Но мы можем договориться! – воскликнул
он. – Убийство – это не решение...
– Договориться? – удивился Ахмед. Он оглянулся на
Акбаршаха, тот смотрел во все глаза, Ахмед что-то придумал, никто расстреливать
захваченных не собирается. Ахмед измерил дюжего американца с головы до ног задумчивым
взглядом. – Договориться... О чем с трусами договариваться?.. Впрочем,
если ты сейчас плюнешь в лицо своему командиру, то я поверю, что ты не совсем
трус...
Американец покосился на майора, спросил Ахмеда с надеждой:
– Тогда не застрелишь, да?
– Нет, – заверил Ахмед. И уточнил. – Не в
этот раз.
Мигель повернулся к майору. Тот сидел, повесив голову,
спиной упершись в подошвы сидящих сзади. Ахмед приставил ствол к голове
здоровенного американца.
Мигель вздохнул:
– Сэр, вы должны меня понять...
– Разговоры! – прервал майор.
Мигель плюнул ему в лицо. Тот сидел все такой же
бесстрастный, плевок повис на его щеке.
Ахмед оглянулся на своих людей. Акбаршах, почему-то
побледнев, смотрел расширенными глазами. Ахмед нахмурился:
– Разве это плюнул? Ты решил меня обмануть...
– Нет, нет!
– Тогда плюнь, как следует. Иначе...
Мигель, не дожидаясь щелчка затвора, собрал губы в жемок,
подвигал щеками, собирая слюну, харкнул громко и смачно. Жирный плевок повис на
брови майора и залепил ему глаз. Вязкая слюна потекла по щеке.
В помещении была мертвая тишина. Все взгляды переходили с
Ахмеда на американцев и обратно. Ахмед выждал паузу, кивнул, нехотя отступил, а
Мигелю кивком даровал жизнь... еще на какое-то время.
Арабы слышали с каким облегчением вздохнули американцы. Когда
Мигель опускался на место, с другой сторону негромко шепнул Карпентер, такой же
огромный и тяжелый сотрудник, который здесь числился тоже таким же старшим
техником:
– Ты все сделал правильно. Главное – выжить.
– Я знаю...
– Мы не должны их раздражать. Это звери, их прихоти
причудливы и непредсказуемы. Нам важно выиграть время.
Мигель качнул головой:
– Я думаю, наши коммандос уже здесь взяли под прицел
каждую щелочку. А командование придумает, как ворваться сюда так, чтобы из нас
никто не пострадал.
Майор вздрогнул:
– Лучше бы договорились о выкупе...
– Да-да, – согласился Мигель с поспешным
облегчением. – Я это и имел в виду.
Майор сидел с ползущим по щеке плевком, пока молодая женщина
не решилась вытащить носовой платок, отважно отерла ему лицо.
Время тянулось как ледниковый период. Дважды заглядывал
Сергей, возбужденно докладывал, что польской полиции собралось видимо-невидимо,
но с американской базы прибыли на бронированных микроавтобусах явно элитные
части. Судя по вооружению, эти ребята служат в войсках быстрого реагирования.
Валентин поднес к губам коробочку телефона. Голос прозвучал
с мрачной угрозой:
– Ну?
В ответ без паузы затараторило;
– Только не волнуйтесь!.. Автобус уже выехал. Только
что миновал мост, подъезжает к перекрестку на аллею Свободы... Чемодан с
долларами вам доставят еще раньше. Минут через пять-шесть подвезут на
бронеавтомобиле, а потом к вам пойдет человек, служащий банка...
Валентин прервал:
– Хрен вам, служащий! Знаем этих служащих. Пусть сам
директор банка принесет! Или его заместитель. Их знаем по рожам, не обманете.
Разговаривая, он передвигался плавным скользящим шагом, мимо
окон проскальзывал с такой скоростью, что снайперы могли увидеть только
смазанный силуэт. У крайнего окна выглянул, чуть отогнув занавеску. Хоть и
понимал, что глупо таиться так по-деревенски перед снайперами с оптическими
прицелами, снабженными насадками, как для ночного видения, так и для тумана,
смога, песчаных бурь, но надо поддерживать впечатление непрофессионализма. Будут
разрабатывать сценарии попроще...
На всех крышах окрестных домов застыли тесно, плечом к
плечу, как озябшие вороны на проводах, мужчины в черных облегающих
комбинезонах. Здесь их было не меньше парашютного полка, хорошо видно на фоне
звездного неба, облитые желтым светом полной луны, вдобавок горели все фонари,
свет шел из всех окон, а в довершение всему ослепляюще высвечивали мощные
прожекторы. Тоже все профессионалы...
В сотне шагов от здания, сразу за оградой играли всеми
цветами рождественские елки: полицейские мигалки, казалось, усеяли не только
крыши машин, но радиаторы и даже колеса. За темными корпусами глупо скорчились
полицейские, в руках пистолетики, нацелены в сторону их дома. Идиоты, самый
дальнобойный пистолет – оружие ближнего боя, с такого расстояния не попадут
даже в стену здания, но что-то изображают, пыжатся.
Сергей кивнул в их сторону, криво усмехнулся:
– Герои!.. Что-то пыжатся, изображают!
– Киногерои, – недобро бросил Валентин. – Им
не так важно, что будет с нами, каждый надеется, что раз их тут как саранчи, то
другие справятся... а вот перед телекамерами покрасоваться! Их же сейчас
показывают крупным планом по всем телеканалам!
– Ну, нас тоже, думаю, показывают. У них телеобъективы,
что чуть ли не сквозь стены видят!
Валентин холодно усмехнулся:
– Но нас показывают с оскаленными рожами. Глаза у нас
бегают по сторонам, у тебя вот слюни капают...
Сергей оскорбился:
– Где это слюни?
– Э, да ты еще не знаешь операторских трюков! А теперь
еще и так называемая подготовка пленки к показу. Там такое можно... Чтоб сразу
видели, что враг, а кто их любимый клоун, которого надо в президенты. Народ туп
и ленив, хоть здесь, хоть на Западе. Если одна студия даст материал, над
которым надо думать, а вторая подаст уже разжеванное, то, понятно, кого будут
смотреть и слушать...
