– Нужно только, – продолжал Сказбуш
невозмутимо, – подбирать присяжных из мужчин. Ну, не слишком в
преклонном... чтобы реагировали.
Справа от него словно взорвалась граната, это мощно кашлянул
Краснохарев. Все умолкли, уставились на премьера, а глава правительства оглядел
всех правительственным взором и сказал внушительно:
– Так вот, о подготовке бюджета на следующий год.
Работа проделана следующая...
Я некоторое время слушал, но вскоре тягучий монотонный голос
начал действовать усыпляюще, я смотрел то поверх головы Краснохарева, то
рассматривал членов кабинета. Мысль тоже блуждала вроде бы бесцельно, подбирая
какие-то незримые крохи, что-то вынюхивая, перепрыгивая через обломки очевидных
фактов, яростно роясь на пустом месте, земля летит из-под задних лап как из
трубы земснаряда, снова длиннющий прыжок через темное место, пусть Краснохарев
продвигается шажок за шажком...
Черногоров с раздражением перебирал бумаги, вдруг сказал
среди тишины:
– В Штатах нет преступлений, потому что там всяк
страшится за жизнь. Они покупают оружие, хранят в особых несгораемых шкафах...
а стреляют на пикнике только по бутылкам из-под пепси-колы!.. А если оружие
пойдет так же широко у нас, то... не знаю – не знаю! Русские не станут тратить
патроны на пустые бутылки.
Сказбуш выпрямился, и без того прямой, как телеграфный
столб, светло возразил:
– А Чечня? Там жизнь не ставят и в грош, но все равно
никто не шмаляет друг в друга. Я бывал там, бывал. Никто не стреляет в другого
только за то, что тот наступил на ногу или посмотрел косо.
Черногоров огрызнулся еще злее:
– Не знаю! Может быть, страшатся кровной мести. Но у
русских нет сдерживающего страха за свою жизнь, нет мести со стороны родни
убитого. У нас такое начнется!
– Чечня нам не указ, – сказал Краснохарев
раздраженно. – В такой крохотульке даже коммунизм можно было отгрохать за
пару недель!.. А нашу махину попробуй раскачай!.. А когда указы из Москвы дойдут
до, скажем, Сибири, то во что они превратятся?
Коган сказал задумчиво:
– Вот бы научиться и расстреливать по факсу...
Сказбуш холодно посмотрел на чересчур умного министра
финансов:
– Что-что?
– По сотовому телефону, – поспешно поправился
Коган. – Говорят, у билайновцев связь лучше.
Сказбуш потыкал пальцем в клавиши ноут-бука, бормоча:
– Так... проверить правительственных чиновников...
независимо от ранга... ага... на предмет скрытой рекламы богатеньких фирм...
Клавиши щелкали, словно затвор именного нагана. Коган втянул
голову в плечи, уменьшился, а, стул, на котором он только что сидел, опустел.
Кречет молча поставил на бумаге размашистый росчерк, передал
Мирошниченко:
– Указ вступает в силу с момента подписания. Раз
оружейные магазины оказались не готовы... или кто-то тормозит нарочито, то вот
это дает право военным продавать оружие прямо со складов. Разумеется,
устаревшее. И только пистолеты и винтовки. Конечно, при наличии всех справок о
здравомыслии и несудимости.
Я видел, что против этого резкого решения Кречета рвется
возразить не только Черногоров, ему как министру МВД расхлебывать все случаи
незаконного применения оружия, но и такой голубь как Коломиец, хитрая ворона
Коган и даже откровенный ястреб Сказбуш.
Один Краснохарев пропустил мимо ушей указ президента с
полнейшим равнодушием. Глаза в набрякших веках просматривали бумаги с гербовыми
печатями, мясистое лицо выражало откровенное неодобрение. Перехватив мой
взгляд, сказал суховато:
– Я, простите, экономист. А законы экономики одинаковы для
всех стран и народов. Меня не убеждает ваша гипотеза... ладно, ваша теория о
чести и нечести для подъема благосостояния. Сейчас, когда освободились от ига
коммунизма, можем соревноваться с американцами на равных. Не привлекая такие
понятия, которые нельзя просчитать с помощью логарифмической линейки. Ладно,
пусть на ваших чертовых компах! А если учесть, что у нас намного больше нефти,
газа, золота...
Он говорил чуть ли не просительно, уже замечая меня, хотя
предыдущие дни осторожно игнорировал. То ли, как опытный политик, сперва
прощупал, насколько мое положение в правительстве прочно, то ли в самом деле
начинал со мной считаться.
Сердце мое тревожно и радостно екнуло. Склонить Краснохарева
или хотя бы качнуть слегка на свою сторону – за это стоит побороться. Я ответил
тихо, стараясь не привлекать внимая других:
– Иллюзию, что можно соревноваться с американцами на их
поле и по их правилам, распространяют сами американцы. И даже, что их можно
побить на их поле. Конечно же, это брехня.
– Почему?
– Потому, что на наших ногах всегда будут висеть
остатки цепей нравственности, чести и других понятий, что в Старом Свете
существовали тысячелетиями, а в Новом Свете их не было изначально! А бизнес не
терпит нравственности. Потому мы в бизнесе всегда окажемся в проигрыше, если
будем играть с американцами. Они всегда смогут поступить подлее, бесчестнее,
гаже... что мы все-таки не сможем, несмотря на приобщение к их ценностям. У нас
все-таки все века существовало правило: не бить лежачего, не бить в спину, не
бить ниже пояса... А американцы сразу приняли все эти штуки вроде каратэ, где
бьют и в спину, и ниже пояса, а лежачего даже ногами, а то и вовсе впятером
одного! Понятно на чьей стороне будет победа, когда один соблюдает какие-то
правила, а второй – нет!
Он сказал, защищаясь:
– Но можем и мы...
Я покачал головой:
– Не сможем. Даже если будем придерживаться всех этих
правил... все же при ударе в спину рука русского чуть дрогнет или влупит не в
полную силу, как ударил бы американец. Выгляните в окно! Вон по улице идут старики,
что в войну стеснялись кланяться пулям. Они и в атаку шли во весь рост! Прямо
на пулеметный огонь. Глупо или не глупо – это другой вопрос. Но нас от этих
стариков отделяет слишком мало времени, чтобы сразу вот так забыть все и
начинать жить по-американски. Наши солдаты и в Чечне гибли нередко потому, что
стеснялись чересчур тщательно прятаться, маскироваться. Мол, как бы не
подумали, что трусят.
– Зря, – сказал он убежденно.
– Зря, – согласился я.
– Зато вернулись бы живыми!
– Точно, – согласился я снова. – Но они и в
бизнесе будут гибнуть так же массами! Степан Викторович, мы с вами на одной
стороне баррикады. Оба хотим процветания своему народу. Но сказочку про
одинаковые законы бизнеса для всех народов придумали и запустили по свету сами
американцы. Чтобы все начали играть в игру, где они заведомо сильнее. Если
законы одинаковы, то почему не столь богаты остальные мексики, гватемалы? Все
возникли чуть ли не в один день с США. И капитализм тот же...
