– Упреждение.
Кречет вскинул брови:
– Это что еще?
Черногоров сунул телефон в нагрудный карман, растянул губы в
бледной улыбке:
– Я давно готовил такую операцию. Тогда должна была
стать упреждающей... Увы, сейчас просто будет больше работы.
Краснохарев шумно вздохнул, мощным ударом руки догнал и
припечатал к столу вздумавшие улететь бумаги.
– Больше – это ничего, – пророкотал он
медленно. – Привыкли. Только бы не поздно...
От слов всегда осторожного в словах главы правительства
повеяло предчувствием большой беды.
Глава 40
Не только поздно, сказал я трезво. Что-то вообще идет не
так. Едва началась операция «Упреждение», как массмедики словно взбеленились. С
удивительным бесстрашием, странным для вообще-то подлого племени, подняли крик
о диктаторе, что залил кровью страну, продавая оружие даже уголовникам и
психически неуравновешенным.
Более того, разом были опубликованы обзорные статьи, больше
похожие на призывы к смене власти, одновременно в ряде ведущих газет. По
телевидению телекомментатор с жирным голосом в открытую призвал высадить в
России десант НАТО, как недавно высаживали на Гаити, в Кувейте или Зимбабве.
Высадить десант, а с помощью командорс отстранить от власти диктатора, чтобы
ввести Россию в общество европейской цивилизации.
Черногоров явился утром на удивление рано. С желтым, как у
мертвеца, лицом, глаза ввалились вовнутрь черепа, весь в сеточке морщим, заявил
мертвым голосом:
– Похоже, Степан Викторович прав. С упреждением
опоздали. Господин президент, ситуация выходит из-под контроля. Я боюсь, что в
столицу придется ввести войска.
Тишина была такая, что когда Коган негромко кашлянул рядом,
Яузов подскочил, словно взорвалась бомба.
Кречет скривился:
– Преувеличиваете, Сергей Павлович. Честно говоря, я не
увидел особой оперативности ваших людей. В ваших руках вся милиция, весь ОМОН,
все элитные подразделения внутренних войск!.. Что вам еще надо?
Черногоров сказал упрямо:
– Полномочий. У меня связаны руки. Вы же знаете,
милиционер не может выстрелить в бандита, пока тот первым не выпустит в него
всю обойму! Да и тогда милиционера по судам затаскают... и меня с ним, а
бандита даже до суда не доведут: адвокаты освободят в тот же день.
– Хорошо, – ответил Кречет нехотя. – Если вам
нужны полномочия, – берите. Только и отвечать будете по всей строгости.
Согласны?
Черногоров впервые улыбнулся. Я боялся, что его застывшие
губы полопаются от непривычного за последние недели движения.
– Будет сделано, господин президент!..
Он выпрямился, молодцевато козырнул и вышел, предварительно
бросив в сотовый тоже одно словцо, явно повеселевшим голосом. Похоже, в команде
Кречета никто не страшился полномочий.
Когда дверь за ним закрылась, Кречет повернулся к нам. Глаза
его под нависшими скалами надбровных дух сверкнули, как два костра в глубине
пещеры:
– А теперь еще одна новость. Послезавтра я улетаю в
Саудовскую Аравию. Забайкалов с зарубежными коллегами подготовил
крупномасштабный договор. Главы стран подписывают лично.
– Главы арабских стран? – осторожно переспросил
Коган.
– Мусульманских, – уточнил Кречет. Каменные губы
дрогнули в сдержанной улыбке. – Что не мешает нам, конечно же, приняв
ислам, оставаться европейской страной. За себя оставляю Степана Викторовича.
Впрочем, буду отсутствовать от силы сутки. К тому же вы настолько спаянная
команда, что вообще в президенте не нуждаетесь...
И хотя излишнее подозрительный мог бы это расценить как
намек, министры заулыбались легко и, вроде бы, без задних мыслей.
Накануне отлета Кречет поманил меня в малый кабинет.
Провожаемый бдительными взорами, я закрыл за собой дверь. Кречет указал на
кресло напротив, сам пошел едва ли не строевым шагом вдоль стены, сделал крутой
поворот, двинулся обратно.
На огромном мультиэкране с высоты птичьего полета было видно
штатовский флот. Атомный авианосец «Четвертый Рим» выглядел исполинской
наковальней, что тяжело и страшно вспарывает океан. Непотопляемый, снабженный
толстым корпусом из сверхпрочной стали, он был оснащен непревзойденными
средствами слежения, а по ракетной мощи был равен всем войскам Франции и
Германии.
Я наблюдал за Кречетом из глубины кресла, чересчур мягкое,
проваливаешься чуть ли не до пола, словно на потеху хозяину. Надо подсказать
Кречету заменить дизайнера. Вполне возможно, что сделано с умыслом, чтобы
настраивать посетителей против человека, который будет сидеть выше: он-де
глумится нарочито.
Кречет внезапно обернулся:
– Думаю, пора.
Я кивнул:
– Да, чувствуется сильная рука.
– И умелая, – согласился Кречет. – Я даже не
предполагал, что Анчуткин на такое способен!
– В критических ситуациях, – ответил я, – в
критических ситуациях многие... Что ж, теперь моя очередь извиняться перед
Коломийцем.
Кречет скупо усмехнулся:
– Он не такой злобный, как вы, Виктор Александрович. Он
любые извинения примет! Мне позвонить, или вы сами?
– Лучше вы, – сказал я. – Так будет красивше.
Президент улетает в дальние страны вершить дела великие, но не забывает о
малых. Потом это войдет в учебники. Звоните!.. Но сперва отдайте пару
распоряжений.
Кречет посерьезнел, снял трубку красного телефона. Несколько
мгновений слушал, затем я услышал только два слова:
– Операция «Культура».
Когда трубка плотно легла на место, я поинтересовался:
– Почему «Культура»? Мне показалось, что им до
культуры, как до Перми креветкой. Или все по массмедии?
Он поморщился:
– Какая из массмедии культура? Просто раз уж наш Степан
Бандерович свои пьесы из застенчивости снял, то увековечим его хоть так.
Я не понял, всерьез или нет, лицо как всегда каменное,
грубое, полное презрения к собеседнику. Иногда генерал демонстрировал тонкое
понимание юмора, иногда же... иногда у него проскакивало какое-то иное
восприятие смешного.
В коридорах был вскрик, возмущенный вопль, но голос
оборвался на полувсхлипе, словно могучий кулак угодил под ложечку, а потом еще
и зажали рот. Рослые парни в штатском пробежали по лестнице, а в конце коридора
другие рослые тоже бегом протащили крупного господина к дверям. Через окно было
видно как впихнули в машину, а та по-каскадерски сорвалась с места. Может быть,
взяли как раз того, который подобрал ключи к Коломийцу, когда министр культуры
попал в опалу и вот-вот должен был вылететь, но пока еще имел доступ к
важнейшей информации.
