Кто-то хихикнул и тут же сделал строгое лицо, зашуршал
бумагами. Кречет засопел:
– Что вы какие-то с утра несерьезные.
– Так ведь суббота.
– Не воскресенье же, – огрызнулся он. –
Кстати, завтра с утра чтоб с утра все здесь! Я из вас шахтеров сделаю. Словом,
мы уже поняли, что из себя эта Америка... коммунизм перед нею овечка! Если коммунизм
пытался затащить в ускоренном темпе на вершину сверкающей горы, то Америка
тащит в болото, на самое дно болота. А почему должны выбирать только между
вершиной или болотом?.. Словом, завтра с утра чтоб были готовы варианты ответа
на это заявление.
Коган вздохнул:
– Вот тебе бабушка и выходной...
А мудрый Краснохарев подытожил:
– Для нас воскресенье, что для коня свадьба: голова в
цветах, а задница в мыле.
На столе перед ним мелькнули белые руки Марины, появилась
его огромная чашка с павлином на боку, коричневая жидкость мощно колыхала
высокую пену. Сшибающий с ног запах кофе растекся по кабинету. Коломийцу
поставила вторую чашку по размерам, остальным – стандартные, бывшие цэковские,
с серпами и молотами на выпуклых боках, только перед Яузовым Марина опустила
стакан с соком.
Черногоров с тоской посмотрел за окно, где день удался на
редкость ясный, чистый, солнечный.
– Черт, иудаизм принять, что ли? Тех, по крайней мере,
по субботам вкалывать не заставляют. Правда, вот обрезание...
– Да, – поддакнул Коломиец, – а то обрежут,
так обрежут! Такое для прикола оставят!
Сказбуш кивнул на Когана:
– Зря размечтались! Вон Коган вкалывает и в субботу.
– Предатель, – веско сказал Краснохарев. –
Как предал свою жидовскую веру, так и нашу советскую, тьфу, православную...
э-э... теперь уже магометанскую предаст. Даже жидовскому Отечеству надо служить
не ради живота, а за... черт, с этой рыночной экономикой и слова высокие забыл!
А раньше такое с трибуны мог... Так что же у нас с бюджетом. Сруль Израилевич?
Коган развел руками:
– Так ведь лето еще! Ну, почти лето. Мы уж как-то
привыкли по нашей рассейской привычке в последний день года... А если раньше,
то вроде бы на Запад равняемся, что опять же урон национальному престижу...
– Это вы мне бросьте, – сказал Краснохарев веско. –
В вашем Израиле принимают бюджет осенью? А я читал одного историка... а может,
не историка вовсе, а вообще футюролога... что иудеи – это одно из племен русов.
В древности заблудились, адиеты, забрались на Восток и там одичали, постепенно
забыв язык, веру и Отечество. Так что Запад тут не при чем. Хотя бы черновики
есть?
– Есть, – бодро ответил Коган, – у нас все
есть, даже кофейные чашки для левшей. Вам по отраслям, или, так сказать, с
высоты вашего птичьего полета?
Взгляд Краснохарева был тяжелее его самого, раздавил
министра финансов, размазал по стенам, разбрызгал:
– Это на что же вы намекиваете, Сруль Израилевич? Что я
невысоко летаю?
– Что вы, что вы, – испугался Коган. – При
попутном ветре, да когда перо в... Ах да, мы же избрали для страны встречный
ветер! Чтоб сразу высоту небывалую, догнать и перегнать, Империю Зла в землю по
уши... или по ноздри...
– Что совой о пень, что пнем о сову, – буркнул
Краснохарев. – Коровы тоже летают. Но высоко, потому и не видим.
Он разложил перед собой бумаги, заняв площадь с половину
футбольного поля.
– Простите... чем?
– Коганом, – пояснил Краснохарев
язвительно. – А не тем, чем вы подумали. Что, впрочем, одно и то же...
Он хохотнул, довольный, а хитрый Коган, добившись хорошего
настроения главы правительства, быстро разложил перед ним бумаги, отпечатанные
крупным шрифтом, уже знает о прогрессирующей дальнозоркости Краснохарева, знает
его биологический цикл, посоветовался с его личным врачом.
Единственные, с кем Коган никогда не советовался –
астрологи, шаманы и всякие там ясновидцы. Может потому, что вера иудеев
запрещает гадания. А скорее, потому что Кречет ухитрился подобрать в кабинет не
льстивых дураков, а все-таки неглупых профессионалов.
Глава 5
Я все еще временами чувствовал себя странновато, не на
месте. Понятно, что на каждого вельможу по толпе челяди, и чем вельможа выше по
рангу, тем челяди больше. На самых верхах у вельмож челяди столько, что они
сами уже не знают, чем заняты.
Если повара готовят жрачку, медики закупают целые институты
для обслуживания одного-единственного человека – президента, то я чувствовал
себя не то наемным менестрелем, не то шутом. И когда все горбатились над
законами, указами, проектами, кодексами, я бродил как дурак по кабинетам,
только что не копался в носу. Коган ехидно величал меня серым кардиналом, а
иногда, забывшись вроде бы, обращался ко мне как к Суслову, идеологу последних
десятилетий Советской Власти. Но я-то знал, что в отличие от твердокаменной
идеологии тех лет, у нынешнего правительства идеологии пока что нет, а есть
только жажда удержать страну на плаву...
И пока что никто не знает, как надо, понятно только, как не
надо, да и то... Чистая душа Коломийца напирает на опыт предшественников, мол,
что люди во все века те же, меняются только одежды. Даже не знаю, говорит ли в
нем леность, нежелание что-то понимать и изучать. Все-таки проще одеть на
нынешнего слесаря мундир лейбгвардейского офицера и полагать, что вот уже
знаешь жизнь восемнадцатого века. А ныне вроде бы боевой генерал после провала
защиты Белого Дома, не только не застрелился, как поступил бы лейб-гвардеец, но
смиренно отсидел символический срок, поцеловал туфли победителя и принял где-то
в провинции доходную должность!.. И все по-прежнему подают ему руку, мир теперь
таков: что генерал, что слесарь... Не говорю, что плох. Просто мир теперь
таков.
Или же Коломиец повторяет как попугай... ну, насчет смены
одежки – вообще-то любой народ состоит на 99% из попугаев, только у людей это
зовется звучным словом «конформизм», – совершенно не вдумываясь в смысл.
Таких псевдомудрых откровений масса, они прижились только потому, что звучат
красиво, глубокомысленно. В обществе себе подобной полуинтеллигенции можно
ронять эти сентенции, и все довольны, ведь на самом деле такие же чиновники
14-го класса, претендующие на звание тайных советников.
Когда я намекнул Коломийцу, он ощетинился:
– Назовите хоть один пример такого глубокомысленного
откровения!
– Да хоть сто, – ответил я любезно. – Вы
только что брякнули, что без знания прошлого нельзя знать будущее. Вы в самом
деле уверены, что знание прошлого хеттов... или даже Древней Руси, что к нам
совсем близко... даже знания прошлого времен Екатерины Второй, как-то поможет
разобраться с проблемами Интернета, экологических катастроф, добычи нефти или
конфликтов с применением ядерного оружия, узнать будущее компьютеризации и
космических полетов?
