Вадим смотрел на меня без тени улыбки. Кажется, мне удалось ударить его по больному месту.
— Во время нашей первой встречи ты без запинки описал планировку квартиры. Сказал, что бывал здесь и общался с Борисом Семеновичем. Вряд ли ты мог тогда обойти весь периметр и запомнить расположение комнат. Но именно эту информацию ты выдал первой в качестве доказательства своей честности и открытости. Скорее, так хорошо все запомнил бы тот, кто довольно продолжительное время находился в этом доме. Тот, кто мог бы перемещаться по нему с закрытыми глазами.
— Чушь, — пробормотал Вадим. — У меня хорошая память, вот и все.
Я встала с дивана. Нужно было заканчивать.
— Клара Николаевна сказала, что твоя мать приезжает в Москву. Они собирались встретиться. И ты знал, что мама захочет получить содержимое тайника. Поэтому без труда догадался, что золото ей, скорее всего, передаст Клара Николаевна.
— И оно было бы моим, — устало сообщил Вадим, — если бы вы немного замешкались. И вы бы меня никогда… никогда не нашли.
* * *
Полиция доделала всю оставшуюся работу. Оперативникам, правда, пришлось некоторое время слушать мои объяснения, но они были вежливы и уделили мне должное внимание.
Вадима выводили из квартиры два полицейских. Уже стоя на лестнице, он вдруг обернулся:
— Я нашел пробел в твоем расследовании, — заявил он. — Объясни мне: почему же соседка не узнала меня во время первой встречи?
— Пошли, — подтолкнул его в плечо один из сопровождающих. — Еще не со всеми попрощался?
Вадима повели по лестнице. И он вряд ли услышал мой ответ.
— Если я покажу тебе свою фотографию, на которой мне семнадцать лет, то ты скажешь, что это не я, — сказала я и достала из пачки сигарету. — Ты просто вырос.
* * *
Потом я позвонила Инессе и Ларисе. Попросила их приехать на Кутузовский проспект.
Инесса прибыла первой. Увидела окровавленное лицо жениха и чуть не потеряла сознание. Пришлось ей объяснять, что Владимир спас жизнь не только мне, но еще и Мишу собой заслонил.
Приехавшая вскоре Лариса долго сидела рядом с Кларой Николаевной у нее на кухне. Я решила не смущать настрадавшихся женщин и, взяв Мишу под руку, отправилась с ним в другую комнату.
Миша чувствовал себя очень неуютно, и я догадывалась, по какой причине. Но он твердо решил оправдаться.
— Да я просто не успел среагировать, — объяснил он причину своего падения во время драки с Вадимом. — Просто не успел.
— Я очень за тебя испугалась, — призналась я. — Ты молодец. И Вова этот титан какой-то. Редкий случай, кстати, когда я не участвовала в мордобитии. Обычно я с удовольствием.
Миша грустно смотрел в окно и кивал.
Лариса вскоре стала прощаться. Обняла меня, Мишу. Пожала руку Владимиру. Поцеловала Инессу в щеку. А потом взяла ее под руку и увлекла прочь.
— Клара Николаевна, как вы себя чувствуете? — спросила я.
— А? — обернулась она. — Нормально. Спасибо. Нормально!
Вернувшаяся Инесса разжала кулак. На ладони лежала золотая брошь. Несомненно, старинная и, скорее всего, ручной работы. Она изображала какой-то невиданный науке цветок, украшенный мелкими синими камушками.
— Лариса подарила, — прошептала она. — За что мне все это, Тань?
Клара Николаевна, стоявшая рядом, даже бровью не повела. На ее запястье я заметила тонкий золотой браслет, которого раньше не было. Конечно, она не стала объяснять, откуда он появился.
Тоже, видимо, подарок.
* * *
Последний вечер в Москве выдался замечательным. Как и в предыдущие дни, погода была очень комфортной. Народ, не желающий расставаться с летом, никак не мог перейти на демисезонную одежду. Шорты, майки, короткие юбки встречались на каждом шагу. Тех, кто осмеливался нарядиться в шмотку с длинными рукавами, было очень мало. Даже младенцы, и те возлежали в колясках, сверкая розовыми пятками.
Бабье лето не желало сдаваться. И мы могли бы воспользоваться всеми привилегиями, которые оно предоставляло, но желания выбраться из четырех стен ни у кого не было. Я очень устала за эти дни. Казалось бы, ну что такого произошло? Ничего нового. Все как обычно. Ничего такого, из-за чего бы мне полагался долгий отпуск на краю света или какое-то уединение. Я справилась, я выдержала. Я отлично поработала. Мы. Мы все отлично поработали. Правда, мой организм так не думал. Мстил, и это меня тревожило. Удар по голове, который мне нанес Вадим, давал о себе знать. Голова начала болеть еще в отделении полиции, и я там же приняла пару таблеток обезболивающего.
Дома получилось немного поспать, и все, кто находился рядом, дружно оставили меня в покое. Инесса даже принесла дежурное мокрое полотенце и положила мне на лоб.
— Отдыхай, — сказала она. — Все потом. Спи.
Спала я недолго. Подскочила, как ужаленная, спустя пару часов. За окном уже стемнело. Вышла на кухню, взяла со стола банку с молотым кофе. Выудила из горы немытой посуды турку, чем вызвала громкое обрушение скопившихся чашек и тарелок в раковину.
На этот звук отозвались все и сразу. Несмотря на то что все закончилось, нервы у каждого были натянуты до предела. Миша тут же вызвался сгонять в магазин, Инесса решила составить ему компанию. Ребята вернулись очень быстро. На столе появилась нехитрая еда.
Я вдруг ощутила странное желание поговорить с Инессой. Все ей рассказать от и до. Ни перед кем из присутствующих я не чувствовала себя обязанной. Несмотря на то что всю сложную работу выполняла я, ей тоже досталось. Правда, прилетело в другом эквиваленте — в виде сильнейшего нервного напряжения.
Памятуя о том, что ее часто мучают мигрени, я была уверена, что стресс, который она пережила, обязательно даст о себе знать. Но пока не наступили последствия, я хотела ее успокоить, подбодрить, чтобы хоть как-то смягчить стресс, который она получила. Правда, изливать душу в присутствии Миши и Владимира я не хотела. Вернее сказать, я не была готова к публичному выступлению перед всей аудиторией. Мне требовался только один слушатель в лице моей клиентки. Но подходящий момент пока не наступил.
Мы устроились на кухне. Миша соорудил нехитрый ужин, за что я выразила ему отдельную благодарность. Мы быстро расправились с одной из двух купленных Мишей бутылок вина. И хотя я выпила совсем чуть-чуть, но момент, когда наступает облегчение, прочувствовать успела. Так ощущают себя те, кто вернулся домой после долгой дороги.
Курить мне разрешили прямо в помещении.
Владимир и Инесса вскоре уединились в своей комнате. Мы же с Мишей отправились на балкон, заблаговременно прихватив с собой бокалы с вином. Какое-то время мы внимательно наблюдали за машинами, едущими по дороге, которая пролегала прямо под окном.
— Знаешь, что мне сказала наша наследница, когда мы ходили в магазин? — спросил Миша.
