– А теперь к делу. У нас есть три десятка коптер-паков типа «Нетопырь». Коптер-байки нам не удалось довести до приемлемого уровня шума, как и ховер-платформы с джет-паками. Настоящие парапланы тоже не годятся. Слишком большие. Поэтому полетите на этой модели.
– Кого из своих я могу взять с собой? Всех? Или тех, кто специализируется на легком оружии?
– спросил Макс.
Он понимал, что тяжелые пулеметы они вряд ли возьмут с собой в полет.
– Тех, у кого есть опыт полетов с такими штуками. И желательно им иметь не очень большой вес.
– То есть массу? – уточнил дотошный Рихтер.
– Именно. Антигравитацию пока не придумали. Остальных заберем для наземных сил. Помимо твоих бойцов, ты получишь в свое распоряжение двадцать пять отобранных нами добровольцев.
Рихтер понял, что его отделение на время – а может, навсегда, – перестает существовать. Отныне он должен возглавить сводный отряд «летунов». А уж что будет после боя – это бабушка надвое сказала.
– Не подкачайте. Никто еще не делал ничего подобного. Вы будете первыми.
– У Отто Скорцени в свое время получилось. Получится и у нас, – произнес человек в пиджаке, товарищ N. – Los murciélagos.
Он назвал их летучими мышами. В его искусственном голосе не было никакого акцента.
– Вы не забыли, что город сам по себе находится в двух километрах над уровнем моря? На такой высоте коптер-пак может отказать.
– Ой вэй, не надо бояться, мы все предусмотрели, – произнес Натаныч, чем-то напомнив Рихтеру его приятеля Гаврилу. – Знаешь анекдот про советских космонавтов? Как Брежнев запланировал полет на Солнце, чтобы переплюнуть американцев, высадившихся на Луне?
– Знаю, бабушка рассказывала, – кивнул Максим, но израильтянин его опередил.
– «Так ведь мы сгорим, Леонид Ильич!» – «Вы что думаете – в Политбюро дураки сидят? Ночью полетите!», – пересказал он бородатую шутку в лицах, подражая голосу бровастого советского генсека.
Все засмеялись. Разве что у пиджачного на лице не было ни тени улыбки.
– Вот-вот. Мы уже проводили пробные полеты. И ничего, никто не упал. Будете лететь на предельной высоте, – снова взял слово Ортега, который явно разбирался в теме лучше, чем танкист. – На ваше счастье, костюмы снабжены системами регенерации воздуха и запасом кислорода. На случай применения оружия массового поражения. Вам это тоже очень пригодится. По нашим расчетам, гарнизон сосредоточен на средних жилых этажах. Верхние контролируются прежде всего автоматикой. Они ждут чего угодно, но не атаки с воздуха. Взлетите с базы «Сона Милитар», сразу же активируете частичную невидимость. После небольшой доводки и установки дополнительных батарей и охладителей рюкзаки позволят вам пролететь до тридцати километров без подзарядки. Это с большим запасом. Маршрут будет для вас обозначен на картах. Вы обогнете южную оконечность укрепрайона с запада и войдете в опасную зону с северо-запада. Здесь вы переведете генераторы невидимости на максимум. Над укрепрайоном даун-тауна пролетите на максимальной высоте. И на подлете к Тлачи разделитесь и начнете снижение. Будет ранее утро, до рассвета. Прогноз погоды благоприятный. Дождя скорее всего не будет. А небольшая облачность и темнота – ваши союзники. Задача группы – штурм здания с воздуха и поддержка наземной операции.
– А если их засекут, есть шанс подавить огневые точки? – спросил Сильвио. – До того, как они десант на болтики разберут?
– Молодой человек, артиллерийский дивизион не просто так расходует снаряды, – объяснил израильтянин, потерев переносицу, будто поправлял очки. – Мы зашугали корпов, они как мыши под веником сидят. И есть у нас еще кое-что, так сказать, бронепоезд на запасном пути…
Он не договорил, осекся, будто ему в мозг пришел сигнал: «Замолчи!». А может, так оно и было.
– Да чтоб я так жил! – танкист-артиллерист взорвался, словно снаряд. – Конспираторы хреновы! Всё, я зашил себе рот, больше ви меня не услышите.
Но вместо молчания последовали выражения на русском, иврите и даже идише, которые транслятор не смог перевести аналогами, давая описательный перевод. К слову, Рихтер свой прибор давно не настраивал на немецкий как основной. Инглиш стал ему привычнее, и даже его испанский стал более беглым.
Видимо, выходец из ближневосточной страны был действительно незаменим как тактик, если его терпели, несмотря на такой характер. Наблюдая эту «хуцпу», то есть показную наглость и нахрап, Максим понимал, что для Давида Натановича колорит давно канувшей в Лету Одессы столетней давности был частью стиля, а не идентичности. Еще один симулякр и придуманная личина. Примерно то же было и с Гаврилой, который на публику сокрушался, что Сталин расстрелял слишком мало народу, но не стеснялся потреблять плоды культуры «прогнившего Запада». Или с Зораном, который не соблюдал в быту никаких предписаний своей религии, мотивируя это тем, что он, дескать, находится на святой войне.
Среди них настоящей идентичностью на первый взгляд обладал только Рауль… да и его «индейскость» могла быть усвоена не из живой традиции, а из комиксовых адаптаций и старых передач сетевизора. Но Рихтер в этом проблемы не видел. Все настоящие великие страны были сначала придуманными.
Повисла тишина, и Максим не мог знать, общаются ли они в этот момент за его спиной через сообщения. Мерзкая изнанка технологий. Нарушил молчание через пару минут Ортега, постучав по столешнице костистым, как коготь птеродактиля, пальцем.
– Если все успокоились, я продолжу. Важное дополнение, товарищи, – у него были манеры испанского гранда или школьного учителя словесности, какие до сих пор оставались в некоторых дорогих частных пансионатах. – Надо быть готовыми воевать без хайтека. Потому что на этом поле мы отстаем от них на пятьдесят лет. Техники говорят… крысы могут заглушить связь в любой момент. Полностью. Или, что еще хуже, – перехватить и изменить любую команду. И как только мы засечем такие попытки, мы тут же выключим командую среду. Оставим вам только то, что было в ХХ веке. Оптические прицелы и связь через аналоговую рацию… которая тоже может пропасть. Поэтому хорошо, что вы учились ориентироваться на местности, общаться в бою с помощью жестов и воевать по старым уставам с помощью допотопных автоматов. Вопросы есть?
Он смотрел на Рихтера и Хименеса, сидевших ближе всех к выходу. Взгляды двух других старших офицеров были устремлены на них же. Только сейчас Рихтер осознал, что Ортега с Натановичем – реликты совсем другой эпохи. А вот возраст третьего он определить не мог. Ухоженный, подтянутый субъект в пиджаке – ему могло быть и за пятьдесят, и меньше сорока. И даже столько же, сколько этим двоим, если он имел доступ к дорогостоящим процедурам. Как такого человека вообще занесло в революционное движение? Но старшим виднее.
Рихтер уже хотел открыть рот, но Сильвио Хименес его опередил:
– Им нужен минимум день на подготовку и чтобы сработаться. Иначе это как нырять в реку с крокодилами!
