Рихтер шел по гулкому переходу из подземной стоянки. Он ненадолго задержался, чтобы проведать нескольких знакомых и узнать у них про снабжение, но не застал их на месте. А когда поднимался по лестнице, заметил наверху, на первом этаже супермаркета какое-то оживление. Видимо, несмотря на конспирацию, такие слухи невозможно удержать. И все готовились к бою, и жили этим ожиданием.
Смуглый боец в камуфляжных штанах и футболке (Рихтер безошибочно узнал португальскую речь) громко спорил с таким же эмоциональным и активно жестикулирующим повстанцем-итальянцем на тему калибров и марок огнестрельного оружия. И хотя каждый говорил на своем языке, они не только понимали друг друга, но их понимали все собравшиеся вокруг латиноамериканцы. Это происходило благодаря работе «трансляторов» в их ушах, которые переводили схожие языки одной романской группы без единой задержки и ошибки.
В другом флегматичном здоровяке военспец навскидку предположил соотечественника, а оказалось, что тот скандинав. Вместе с невысоким азиатом в кепке с красной звездой гость с севера Европы тащил старый патронный «цинк». Рихтер сразу вспомнил шутку Гаврилы про недостаток монголов в отряде. Азиат оказался вьетнамцем.
Но в любом случае это было необычно, потому что в основном жители Азии считали, что «всё это ваши европейские разборки». На своей земле они готовы были сражаться, когда четко определен противник. Но ехать на другой конец света, в чужую страну… такие исключения можно было пересчитать по пальцам. Кроме покойного Селима – Макс не мог вспомнить никого с Востока, тем более Дальнего.
И все же они действительно были интербригадой. Слышал он и родную немецкую речь. Несколько русских… а может, украинцев, белорусов или даже казахов, либо всех вперемешку – на английском обсуждали с их командиром отделения, мексиканцем Рамонесом, вопросы тактики. Эти все были из нового пополнения, по именам он их не знал.
Тут же рядом находился импровизированный тренажерный зал. Кто-то громко ругался по-английски с испанским акцентом, и Рихтер призвал новобранцев к порядку. Похоже, конфликт вспыхнул из-за доступа к штанге или тренажеру для пресса. Макс знал по личному опыту, что бойцы скорее подерутся из-за такой ерунды, чем из-за трений, существовавших между их нациями. Впрочем, он не склонен был идеализировать это братство. Это братство под огнем. Когда битвы пройдут или хотя бы наступит затишье, они снова перестанут быть прообразом единого человечества будущего, а станут теми, кем были. Разделенными границами, языками и культурами.
«И у тех, кто по другую сторону баррикад, трения тоже забыты, – мрачно подумал Рихтер, вспомнив „матадоров“. – Снова больше значит идея, а не кровь и почва».
Хотя, конечно, были народы, с большей или меньшей симпатией относившиеся к лозунгу «Земля будет свободна!». И прямой корреляции с доходом на душу населения тут не было. Больше значили история и культурный бэкграунд. Не говоря уже о том, что гигантское большинство стран, этносов и организаций просто не примкнули ни к кому, выжидая, чья возьмет, или надеясь, что все образуется само.
И насколько совпадали мотивы у тех, кто тут собрался под одним знаменем? Или у них только враги общие? Все эти мысли Макс гнал от себя, чтобы не мешали работать.
Возле каморки интенданта Рихтер внезапно увидел знакомую двоицу. Бывшие агенты-ликвидаторы были все еще вместе, в составе четвертого отделения. И не в своих попугайских нарядах, а в обычном камуфляже с разгрузками. Получали новые бронежилеты.
Хотя на их одежде не было пыли и грязи и оба не получили ранений, Рихтер знал, что они побывали в недавнем бою. Теперь Пабло и Паблито выглядели совсем не такими бойкими, как по пути в Мехико. Посттравматический синдром? Вряд ли. Макс видел агентов СПБ и знал, что рефлексия – качество, которое делает сотрудника спецслужб профнепригодным. Они должны быть не более сентиментальны и чувствительны, чем роботы. Но эти двое сделали свой моральный выбор. Значит, отличались от других. И, наверное, чем-то были похожи на него.
Он приветственно помахал им рукой. В ответ один из них, Пабло, кивнул, а второй – потолще – Паблито (фамилии свои они так и не назвали), показал рукой жест, похожий то ли на рокерскую «козу», то ли на мафиозную распальцовку. Сохранили даже чувство юмора. Молодцы. И уже то, что они собирались идти в ад снова, говорило о них лучше всяких слов.
Новички глядели с тревогой. Это было новое пополнение, необстрелянное. Среди них попадались те, кто повоевал в других частях страны. Но больше было совсем зеленых, рядом с которыми «канкунцы» выглядели уже ветеранами.
Возле каморки интенданта, которого Гаврила называл замом по тылу, – хотя со своей должностью он совмещал еще и функции начальника вооружения, – скопилась небольшая очередь. Получая оружие, новобранцы радовались, как дети подаркам на Рождество.
Оружие выглядело солидно. Эта была уже не та пестрая смесь из купленного на черном рынке за собранные краудфандингом деньги и недавних трофеев, отбитых у полиции, которой они вооружались в начале войны. Получив доступ ко всем военным базам страны, командование расщедрилось. И это понятно. Ведь от предстоящего боя зависело многое, если не всё. Но и краудфандинг продолжался, хотя СПБ и перекрывала канал за каналом. Упорно циркулировавшие слухи гласили, что на «борьбу с крокодилами» в Мексике жертвовали миллионы глобо даже «звезды», например, известный в сети автор юмористических роликов, актеры, музыканты и так далее. Впрочем, у Максима не было уверенности, что денежные поступления «матадорам» идут только от крупных корпораций. Многие в консервативных кругах называли революционеров слугами антихриста, писали про «зверства, достойные Чингисхана». Были и совсем не мракобесные и не фашиствующие знаменитости, которые говорили, что поддерживают наведение порядка как меньшее зло.
Пополнение арсенала шло полным ходом. Несмотря на обстрелы, подъезжали грузовики, замаскированные под гражданский транспорт. Привозили оружие и патроны, медицинское имущество. Амуницию вроде ремней и разгрузок, кое-что из формы и даже легкие бронежилеты иногда печатали прямо на месте, на принтере из найденного на складах сырья. Точно так же биопринтер печатал питательные брикеты. Более сложные модели, реквизированные в заведениях общепита, выращивали всё, от искусственной капусты до говядины, поэтому рацион у партизан был разнообразный.
Тем временем весь отряд получил дополнительные бронежилеты и адаптивный камуфляж, самонаводящиеся гранаты и новые автоматы помимо тех, с которыми приехали из Канкуна. И Максим обнаружил себя – по распоряжению Сильвио – в роли инструктора для всего отряда, а не только своего отделения.
Хотя эти вещицы Корпусом никогда не применялись, он хорошо помнил курс лекций про нестандартное и ретро-оружие.
– АВМ, Автомат Валентинова модифицированный, – тоном экскурсовода объявил военспец, сделав трехмерную развертку. – На разных языках данный тип оружия называется по-разному, например, «штурмовая винтовка» или «автоматический карабин». «Автоматом» его зовут скорее по традиции. Создан в Ижевске, принят на вооружение в 2032 году, но использовался ограничено. Стоял на вооружении армии Российского Государства до ее радикального сокращения. Сегодня применяется полицейскими силами в отдельных странах Евразии. Использует боеприпас 7,62 мм. Телескопические патроны с металлокерамической гильзой и пулей в углепластиковой оболочке. Возможно использование бронебойных пуль с сердечниками из карбида вольфрама. Предназначен не только для борьбы с живой силой, имеющей персональные бронежилеты, но и для уничтожения лёгкой бронетехники, а также низколетящей легкобронированной воздушной техники. В целом удачное завершение линейки «калашниковоподобных» штурмовых винтовок, обеспечивающее высокие ТТХ при невысокой стоимости производства. Вот из нее современным боеприпасом точно можно пробить рельс. В виду специфики наших врагов основная ставка будет делаться именно на бронебойные патроны.
