Мысленно Джимми Дарси не сомневался, что Эдриан Тейлор был сумасшедшим. По поводу всего остального у Джимми были большие сомнения. Он вступил в Лигу темпоральной презервации, потому что его старший брат погиб в войнах во времени. И все для чего? Чтобы защитить свою семью? Для защиты отечества? Имела ли смерть Денни какое-либо отношение к защите своих, к патриотической преданности, к чему угодно, что имело бы хоть какой-то смысл? Нет, все это было частью какой-то грандиозной игры, войн на бумаге, переставь десятичную точку – и еще сто человек погибнет. Просто бесконечная эскалация, чтобы машина была смазана и в рабочем состоянии, чтобы продолжала двигаться до тех пор, когда, рано или поздно, произойдет неизбежное. Человек уже расколол атом, а теперь угрожает расколоть время. Единственное движение, которое имело хоть какой-то смысл, было движение Альбрехта Менсингера. Альтернативы не существовало. Войны во времени следовало остановить. Они были величайшей глупостью человечества. В своих попытках овладеть природой и собственной судьбой Человек, наконец, зашел слишком далеко. Он отравил себя и окружающую среду, в которой жил, лишил Землю ресурсов, проявил презрение ко всем делам божьим. Но и этого было недостаточно, чтобы поставить под угрозу его будущее. Теперь Человек угрожал своему прошлому.
Вожди лиги с удовольствием цитировали Томаса Джефферсона, который говорил, что правительство слишком важно, чтобы вверять его судьбу народу. Народ демонстрировал ошеломляющую безответственность, избирая лидеров, чья собственная преступная глупость превзошла даже глупость тех, кто привел их на должности. Элита более не могла руководить. Кто-то должен был указать путь.
В лиге состояли те, кто придерживался самых строгих принципов, установленных Альбрехтом Менсингером, но были и такие, кто считал, что того, что делает лига, недостаточно. Именно эта, более воинственная группа, привлекла Джимми Дарси. И уже из нее он был завербован в Хранители времени.
Внутри Джимми Дарси кипела злость. Она питала его террористическую деятельность. Он не видел этического противоречия в использовании насилия для достижения мира. За тысячи лет человеческой истории пассивный способ никогда не срабатывал. Идеология мира была чужда милитаристам. Насилие – только его они понимали. Кое-кто в лиге считал, что цель не оправдывает средства. Джимми тоже когда-то в это верил. С тех пор он стал намного более прагматичным, более реалистичным. Он понял, что это не его дело – оправдывать средства. Его поведение было навязано ему людьми, которые оставались совершенно не затронутыми никаким другим курсом действий. Пусть они оправдывают средства, кричал Джимми голубям мира в лиге. Они дали нам наши инструменты. Тем, кто морально прав, не нужно ничего оправдывать. Один из лидеров сопротивления по имени Арафат однажды сказал, обращаясь к Организации Объединенных Наций: «Я пришел с оливковой ветвью в одной руке и автоматом в другой. Не дайте оливковой ветви выпасть из моей руки».
Голуби в лиге предлагали оливковую ветвь. Ее постоянно игнорировали. Хранители времени стреляли из автомата. В этом случае игнорирование означало смерть.
Глубоко в душе Джимми Дарси все еще верил в мир. Это было то, за что он боролся. Он сражался с машиной войны. Когда машина войны будет разрушена, он будет счастлив выронить автомат в пыль, чтобы больше никогда из него не стрелять. Он не верил, что Эдриан сделает то же самое. Нет, Эдриан найдет другое сражение, начнет собственную войну, если понадобится. Даже Хранители времени боялись Эдриана, потому что Эдриан всегда пребывал в состоянии войны, с миром и с самим собой. Но Эдриан был им нужен. Он был эффективен. Они дали нам наши инструменты.
– Это не игра, Эдриан, – сказал Джимми. – Это борьба за выживание. Конечно же, ты видишь это, не так ли?
Эдриан удивленно посмотрел на него.
– Конечно же я могу это видеть, Джимми. Как ты не понимаешь, что борьба за выживание – самая увлекательная из всех игр? Ставки высоки, и победитель получает все. Жизнь – игра, Джимми. Идея в том, чтобы играть на выигрыш. И мы победим, потому что на этот раз мы контролируем доску. Мы в наступлении. Миледи написала письмо англичанину. Заметь, не просто какому-нибудь англичанину. Она писала Джорджу Вильерсу, герцогу Бекингемскому. Это было любовное письмо. Оно было не от миледи, хотя написала его она. Бекингем подумает, что оно от королевы. Он уже получил его и, несомненно, оно заново воспламенит его страсть к королеве. Я умею обращаться со словами, поверь мне на слово.
– Я не понимаю, – сказал Джимми.
– Да, ты не поймешь, зато поймет Ришелье, и это то, что действительно имеет значение. Это ему весьма понравится. Точнее, он сказал мне, что жалеет, что это не пришло ему в голову. Конечно, он выдаст идею за свою, но ничего страшного. Все это укладывается в план.
– Я по-прежнему не…
– Успокойся, Джимми, я все тебе объясню. В этом городе живет в высшей степени очаровательная дама по имени Камилла де Буа-Траси. Она просто обожает интриги, особенно любовные. Она ничего не может с собой поделать. Довольно долгое время она была посредником между Бекингемом и Анной Австрийской, своего рода покровительницей сердец. Она обожает эту роль. Ришелье, конечно же, доложили об этом. После этого он стал относиться к миледи еще более благосклонно. Получив это письмо, Бекингем обязательно приедет во Францию. Он может быть на пути в Париж прямо сейчас, пока мы говорим о нем. Он придет к Камилле де-Буа-Траси, и будет организована встреча. Конечно же, Ришелье попытается его схватить, Бекингем – враг Франции.
– Теперь я вспомнил, – сказал Джимми. – Согласно истории, Бекингем ускользнул, так ведь? Только мы собираемся это изменить, верно? Да, это изумительный план. Если не дать мушкетерам помочь Бекингему сбежать, то Ришелье его схватит. Если нет, то мы можем схватить его, и тогда у нас будет заложник. У них не будет выбора, кроме как выслушать нас! В любом случае, им придется выполнить корректировку, которая существенно осложнится нашей готовностью им помешать.
– Нет, нет, Джимми, вот видишь, ты совершенно не понимаешь игру. Я намерен сделать так, чтобы Бекингем сбежал.
– Но… зачем же тогда было заманивать его в Париж?
– Чтобы подготовить следующий акт этого сценария, – сказал Тейлор. – Но пока тебе не стоит всем этим заморачиваться. Для тебя есть другая работа. Я хочу, чтобы вы с Тонио нашли Джека Беннета и этого агента. Посмотрим, не выведут ли они вас на кого-нибудь еще. Узнайте что только сможете, а потом убейте их.
Джимми ушел, чувствуя себя сбитым с толку. В том, чтобы дать Бекингему сбежать, не было никакого смысла. Очевидно, что для достижения их цели потребуется корректировка. Простой акт угрозы создать разделение течения времени никогда не приведет к тому, что их требования будут удовлетворены милитаристами. Нет, угроза должна быть доставлена прямо к ним домой. Им придется столкнуться с ситуацией корректировки, в которой вмешательство Хранителей времени станет дополнительным фактором помимо всех остальных трудностей, присущих такой задаче. Теперь они обладали хроноплатой. Это дало им преимущество. Они могут создать ситуацию корректировки, вмешаться в ее процесс, а затем переместиться в другой период и все повторить. Они могли бы повторять свои требования и продолжать создавать одну корректировочную ситуацию за другой, заставляя милитаристов уделять проблеме все больше и больше внимания, истощая их финансовые резервы, создавая нагрузку на корпус рефери, АВР и команды по корректировке, кусая машину войны за пятки, пока она не перестанет быть экономически эффективной, пока они не поймут, что они никогда не смогут победить. Это был логичный ход действий.
