– Ты это точно знаешь, – произнес Чарли.
– Нет, Ашер, я ничего не знаю точно, я просто сопоставляю то, что нам известно, с тем, что говорит Одри. Я утверждаю только, что сейчас в системе образовалась громадная дыра, и зову эту дыру Вором Духов. Может, он хороший, а может – плохой.
– Ну так вот, – промолвил Ривера, – что мы делаем?
Лили посмотрела на Одри.
– Вам слово.
Та произнесла:
– Думаю, всем вам нужно продолжать – собирать сосуды души, передавать их новым владельцам и стараться изо всех сил, чтоб они не попадали в лапы Преисподникам. Цикл жития и умирания – вот тот порядок, к какому стремится мироздание. – Она умолкла, обвела взглядом лица, ничего в ответ не получила. – Я думаю.
– Может, лучше устроиться как мистер Батист, – произнес Мятник Свеж. – Не держать их у себя в лавках. Убрать куда-нибудь подальше с глаз, в сейф какой-нибудь. А продавать удаленно, через интернет.
– Мы с женой будем продавать, – вызвался Батист. – Нам только нужны фотографии каждого сосуда.
– Переместим их в какой-нибудь подвал, – сказал Мятник. – А ходить туда будем лишь за теми, какие станем отправлять.
Ривера произнес:
– Возможно, так сосуды души и не попадут к ним в лапы, но это не решает более насущной задачи, а именно: когда они явятся за душами, нас они убьют. Разве больше никто не считает это загвоздкой?
– Ага, – вымолвил Мятник. – Именно поэтому я и предлагаю сперва спрятать сосуды, а потом спрятаться самим. Не показываться у себя в магазинах. Выходить, только чтобы изъять новые души. А вы что предлагаете делать?
– Самим их найти, – ответил Ривера. – Конечно же, мы попробуем вычислить, кто этот Вор Духов, и я подключу для этого все ресурсы, какие сумею, но вот Морриган требуют немного более непосредственного воздействия. Мы знаем, что их можно уязвить огнестрельным оружием, а крепчают они от человечьих душ, поэтому чем раньше мы пойдем на них, тем лучше у нас шансы их остановить.
Он взглянул на Чарли.
– Вам нужно выяснить, по-прежнему ли ваша малышка при своих силах, потому что если у нее их больше нет, защищать ее от них, возможно, будет лишь память о прошлых подвигах, а без адских псов это пшик. Значит, если мы даже не сможем убить, то хотя бы их ослабим, притормозим.
Мятник Свеж потер бритый череп, словно надраивая в нем мысль, после чего вновь взглянул на Чарли.
– Как вы их отыскали в прошлый раз?
– Их Фуфел нашел, – ответил Чарли. – Я как бы просто бродил по канализации с Беличьим Народцем, пока не наткнулся на Фуфела. Он нас к ним и вывел.
– Они точно на свет не полезут, – высказалась Лили.
– Мы одну с инспектором слышали – из стока в Закатном, – сообщил Батист.
– Это мой район, – сказала Лили. – Я официально за кампанию пиздец-сточным-гарпиям. Вам теперь нужно только их отыскать.
Руку поднял Император.
– Мне ведомо, где они.
– Так, ладно, это был легкий вопрос, – сказала Лили. – А вы случайно не знаете, где тысячи душ, которые у вас в гроссбухе записаны, а?
Старик сокрушенно покачал головой.
– Прошу меня простить.
Батист считал, что это, вероятно, самое странное собрание, в каком ему доводилось участвовать, и когда все завершилось и все начали расходиться, он взглянул на Мятника Свежа и спросил:
– Мистер Свеж, вы не могли бы мне сказать, что здесь только что было?
– Вот знаете, как в фильме ужасов входит ученый и объясняет, что повсюду ходит вирус зомби или город осадили вампиры?
– Да.
– Вот это оно и есть, только вместо ученого у нас полоумный старик, который считает себя Императором Сан-Франциско.
– А, понимаю, – ответил Батист, который на самом деле не понимал.
Пока остальные выходили на улицу, он остановился на крыльце большого викторианского особняка, собираясь с мыслями, нашаривая у себя в курьерской сумке ключи от машины.
– Пссст!
У ног – какой-то шум… нет – ниже ног. Звук доносился откуда-то сбоку ступенек.
– Месье Батист! – Настойчивый тихий шепоток.
Батист подошел к перилам и посмотрел за них. На дорожке внизу стояло существо ростом дюймов четырнадцать – кругленькое тельце, маленькие ручки, похожие на лапки енота, и голова пестрой кошки. На нем было нечто похожее на миниатюрную розовую больничную робу и кукольные башмачки.
– Monsieur Baptiste, comment allez-vous?
[51] – произнесло оно на чистейшем французском языке.
– Не очень, – ответил Батист.
Часть третья
Вещай паденье, гибель, скорбь для нас;
Смерть хуже их, и смерть придет в свой час.
Уильям Шекспир, “Ричард II”, действие III, сцена 2
[52] 19. Приключения Вихлявого Чарли
Вихлявый Чарли жил в большом доме вместе со своими друзьями Одри и Большим Чарли. Он любил сырные палочки из моцареллы, гоняться за теннисным мячиком и надевать свой лиловый колпачок волхва себе на пипиську и притворяться, что они друзья.
Однажды он играл с теннисным мячиком в кладовке дворецкого (это такая комнатка, где богачи – раньше держали своих пленников, покуда им не приходила пора нести выпивку). Когда Большой Чарли просунул руку в дверь, взял мячик и бросил его Вихлявому Чарли, мячик отскочил в вентиляционное отверстие за мусорной корзиной и пропал.
Вихлявый Чарли даже не успел огорчиться или подумать, что бросать его мячик в вентиляцию – прием мудацкий: он просто бросился в это отверстие следом за мячиком. Скользил все дальше и дальше вниз – и на самом дне шлепнулся попой наземь. Вокруг него было много разноцветных огоньков. Он встал и повернулся кругом, оглядывая все эти красивые краски. Увидел перед собой маленькую дверь, как раз себе по росту, а за нею – свой мячик.
Он вошел и оказался в проходе, сделанном из зеленого стекла, поэтому все еще мог любоваться разно-цветными огоньками, приделанными к ригелям пола большого дома, и другими, натянутыми гирляндами по стеклянному вестибюлю. Он кинул мячик вперед и погнался за ним по коридору, поймал его пастью, когда он уже готов был скатиться куда-то по ступенькам. И тут – узрел нечто совсем чудесное.
Перед ним раскрылась большая круглая комната – как нора, только приятнее, а в ней повсюду был маленький народец – такие же личности, как он сам. Озираясь в изумлении, он капал слюной себе на ноги: у народца были разные головы и ноги, всевозможные ручонки и разная одежда, но все они ростом были примерно с него. И все собрались вокруг сцены в середине круглой комнаты, а один разговаривал с остальными.
