– Ты чего?! Рано еще! Мне двенадцать лет, – возмутилась девочка.
– Смотри, – он ткнул пальцем в стремительно исчезавшую под действием зеленой кляксы стопку макулатуры.
– Не поняла! – изумилась Аня.
– Опять клоуны! – крикнул Санька. – Надо бежать!
– Какие такие клоуны? – не поняла девочка, но в то же мгновение сама увидела толстого клоуна, который целился в них из пистолета из-за круглой театральной тумбы.
– Ах ты гад! – разозлилась Аня, рывком вскочила на ноги, сделала сальто-мортале в сторону, потом со скоростью ветра прокатилась колесом мимо киоска, через мгновение оказалась на его крыше и уже оттуда ринулась вниз на клоуна. Одним ударом ноги она выбила из его рук оружие, другим ударом заехала ему в грудь с такой силой, что агрессора отбросило на острые прутья ограды.
– Справа! – крикнул Санька, заметив еще одного клоуна с длинным фиолетовым носом, выглядывающего из-за угла трансформаторной будки.
Девочка обернулась и встала в боевую стойку, но предпринять ничего не успела, потому что прямо перед ней, словно проявившись из воздуха, выросла рослая фигура в черном плаще с накинутым капюшоном. Нежданный защитник с обеих рук, державших бластеры, произвел выстрелы, которые разнесли и будку, и скрывавшегося за ней клоуна в клочья.
– Кто вы? – переводя дыхание, спросила Аня.
Стрелявший обернулся и ответил, махнув на Саньку:
– Его пионервожатый Игорь Иванович.
– Из Балабаново, – догадалась девочка, уважительно взглянув на своего друга.
– Из Балабаново, – подтвердил вожатый и сбросил с головы капюшон. Он оказался молодым брюнетом. – Меня старший пионервожатый послал помочь Александру учебники собрать, – добавил он и шагнул навстречу участковому милиционеру с огромной овчаркой на поводке, спешившему к месту недавней схватки.
– Требую составления протокола! – действительно потребовал тоном, не терпящим возражений, старомодный участковый.
Пионервожатый уважительно продемонстрировал ему развернутое удостоверение и попросил:
– Товарищ Анискин, разрешите, я вам прямо в отделение подробную докладную записку отошлю гаммателеграфом? А сейчас мы очень ограничены во времени.
– Хорошо бы прямо туточки, на бумажке, но раз очень ограничены… – милостиво согласился милиционер и предложил: – Может, с детишками ко мне зайдем? У меня супруга такого борщечка наварила – ух!
– Не могу, увы, – развел руками Игорь Иванович.
Пока взрослые обсуждали процессуальные вопросы, дети обступили овчарку Анискина. Собака в холке достигала двух метров, так что гладить ее получалось лишь по бокам. Иногда им удавалось дотянуться до шеи.
– Это Мухтар, – с удовольствием рассказывал Санька. – Дядя Анискин его у Рейхстага в День Победы нашел еще щенком. Фашисты-гады на щенках всякие эксперименты проводили. Мучили их. У Мухтара клыки из лигированной стали и суставы передних лап тоже. Мухтар уже прапрадедушка. От него несколько поколений служебных овчарок пошло.
Пес словно понял, что говорят о нем, и лизнул мальчику лицо.
– Хороший, хороший! – умилился Санька. – Всю жизнь мечтал о собаке, но мама говорит, что с ней гулять некому.
– Не грусти, – подбодрил его пионервожатый, сумевший наконец прийти с участковым к юридическому консенсусу. – Будет и у тебя собака. Собираемся, ребята. Через час вылет. Аню подбросим к дому по дороге.
– Пошли, – взяла его за руку Аня. – Ты не должен опоздать.
– Я знаю, не должен, – кивнул мальчик.
У дома их действительно уже ждал аэромобиль с эмблемой изумрудного пятилистника. Родители сидели на лавочке; у ног их стоял битком набитый рюкзак.
Санька подошел к ним и молча поцеловал обоих. Говорить не хотелось – и так все было ясно, а слова могли внести нежелательную путаницу, да и вообще принизить торжественность момента до уровня банальности. Уже входя в аэромобиль, Санька обернулся и все-таки крикнул:
– Я вернусь!
Отец отвернулся, а мама отрицательно покачала головой.
– Почему? – спросил у пионервожатого мальчик, когда Москва исчезла далеко позади.
– Потому что в прошлое не возвращаются, – объяснил Игорь Иванович и уточнил: – Ты помнишь, какой сейчас год?
– Две тысячи семьдесят второй, – ответил Санька и больше вопросов не задавал.
Глава 4. Семнадцатая эскадра
Несмотря на скорость аэромобиля, лететь пришлось не менее двадцати минут. Внизу проносились расчерченные квадраты запашных полей, изредка перемежаемые длинными перелесками. За полями начался лес. Едва он показался, как пилот потянул руль на себя, принуждая машину к снижению. Аэромобиль приблизился к самым верхушкам высоких елей, сделал плавный полукруг и приземлился на одной из трех бетонных площадок, расположенных прямо посреди леса.
– Приехали! – радостно сообщил пионервожатый, распахивая перед Санькой дверь.
– Здесь?! – разглядывая дремучий лес вокруг, удивился мальчик. – Здесь же ничего нет!
– Здесь есть все, что надо, – успокоил Игорь Иванович, достал из нагрудного кармана пульт с желтыми кнопками и набрал на нем какую-то цифровую комбинацию.
Лес перед ними дрогнул и начал растворяться в воздухе, словно мираж, открывая взгляду вид на уютный поселок из нескольких десятков кирпичных домов, построенных вокруг полукилометровой площадки, на которой стоял огромный военный звездолет.
– Голография! – восхищенно вздохнул Санька.
– Голография, – с достоинством подтвердил пионервожатый, убирая пульт в карман.
Мальчик внимательнее всмотрелся в открывшийся перед ними пейзаж. Рубленые, обожженные контуры звездолета резко контрастировали с аккуратной архитектурой поселка, больше напоминавшего дачный кооператив Академии наук, чем легендарное Балабаново. Неожиданно у мальчика предательски булькнуло в животе.
– Простите, мне в туалет нужно, – смущенно попросил он у Игоря Ивановича.
– А вон, за волейбольной площадкой, – показал пионервожатый на деревянный домик с вырезанной на двери дыркой в форме звезды.
Санька благодарно кивнул и со всех ног побежал мимо звездолета к туалету.
К его крайнему разочарованию, дверь со звездой оказалась закрытой изнутри.
Мальчик на всякий случай еще сильнее дернул за ручку.
– Занято! – пробасил кто-то из глубины домика.
– Вы не могли бы побыстрее? – взмолился несчастный Санька. – У меня очень важное дело.
– У всех дело! – донеслось из-за двери, и к звездообразному отверстию приник чей-то глаз.
– Ты мальчик? – обратился к Саньке владелец глаза.
– Разумеется, мальчик, и я хочу по-большому! – начал сердиться ребенок.
