– Вы ведь тоже ЭТО почувствовали, дитя мое? – продолжала выспрашивать старушка. – Расскажите мне, скрасьте мое одиночество в сем безумном мире…
Однажды Сворден Ферц видел, что происходит с человеком, попавшим в мокроту. Вот он беззаботно идет по лесу, разглядывает деревья, ворошит опавшую листву в поисках грибов с ярко-красными шляпками, весело насвистывает, пока не наступает на притаившуюся среди ягодников неприметную тень, еле поблескивающую паутинку, взведенную ловушку, терпеливо ждущую очередную жертву. Достаточно легкого касания тонкой нити, и ты попался. Твое тело больше не принадлежит тебе, оно во власти мокроты.
Человек стремительно разбухает, как сублимированный овощ, извлеченный из вакуумной упаковки, наполняется влагой, а затем начинает потеть столь обильно, что пот ручьями стекает с него, вызывая резкое переохлаждение и чудовищную трясучку. Его бьет и колотит, как в жутком танце под аккомпанемент труб самого последнего суда, выворачивает руки и ноги, наматывает мышцы на игольчатые колеса судороги. Так добросовестная хозяйка выжимает тряпку после мытья полов.
А затем все кончается. Как будто щелкнули переключателем. Мокрота бесследно исчезает, оставляя обезумевшего от пережитого человека посреди леса.
Вот и сейчас у Свордена Ферца возникло ощущение, что он вляпался в мокроту. В мокроту из мокрот. Откуда если и выходят живыми, то потерей волос и мучительной болью в суставах последствия не ограничиваются. Ему показалось, что вся влага мира неудержимо всасывается в его тело, вливается в каждую пору с неукротимостью Блошланга, врывается внутрь с яростью мирового потопа, снося все преграды, перемалывая шпангоуты костей, разрывая в клочья рангоуты жил, скручивая в спирали обшивку мышц, заполняя свободное пространство легких, желудка, кишечника, мочевого.
Из ужасного далека до него донесся ее голос:
– Мне показалось, что они умирают, бабушка… Я… я страшно испугалась… но потом…
– Замолчи! – хотел заорать Сворден Ферц. – Ради всего в этом мире, замолчи! – но привидение одним глазом зло уставилось на него, запечатав уста, а вторым с сочувственным добродушием продолжало поощрять к разговору наивное дитя, так и не понявшее, что злой зверь сожрал ее бабушку и натянул на себя обличье милой старушки.
– Но потом ты поняла, что в нем нет никакой угрозы?
– Да… Никакой…
– Подойди ко мне, дитя, – старушка требовательно протянула руку, и в ее тоне проскользнуло нечто такое, отчего дитя слегка заколебалось, еще крепче вцепившись в Свордена Ферца.
Однако ее пальцы соскользнули по мокрой руке, она сделала маленький шажок – крошечный, почти незаметный, но вполне достаточный, чтобы привидение вдруг с противным хрустом лопнуло, как будто кто-то разодрал иссохшую старушечью плоть пополам, распахнулось, обнажив зыбкую, леденящую темноту, куда с нарастающим ревом устремился воздух. Мотающиеся по сторонам отверстой бездны как два крыла половинки лица старухи еще сохранили ласковое выражение, и даже глаз ее продолжал буравить Свордена Ферца, а руки тряслись по сторонам прохода, то ли в агонии, то ли в тщетных попытках дотянуться до все еще упирающегося дитя.
– Держись! – каркнул Сворден Ферц, но тут могучий шлепок в спину сбил его с ног, придавил к полу, и он с отчаянием смотрел как уплотнившийся вихрь полупрозрачным щупальцем подхватил ее, закрутил, точно перышко, и со всего размаху бросил в стылую бездну, где поблескивали разноцветные огоньки.
Половинки старушечьего рта раздвинулись в улыбке, которую можно назвать добрейшей из добрейших, обрети она целостность, мелкие трещинки пошли по лицу, задели глаз, что пришпилил Свордена Ферца к полу, глазное яблоко лопнуло, разлетевшись мелкими брызгами, чары пали, и Свордена Ферца неудержимо потянуло внутрь смыкающейся бездны.
Она медленно падала, раскинув руки и ноги. Широко открытые глаза смотрели на Свордена Ферца с непонятным выражением, а губы что-то шептали, неразличимое в оглушающем гуле ветра. Он рванулся за ней, но кто-то крепко держал его за лодыжки и тянул назад, вырывая из тугой пелены ветра. Нечто медленно впивалось ему в бока сотней острейших зубьев. Боль нарастала, Сворден Ферц засучил ногами, пытаясь освободиться, но тут его со всей силы рванули назад, отчего он заорал так, будто ему живьем сдирали кожу.
Его волокли к двери, пот заливал глаза, и в колышущемся мареве Сворден Ферц видел как обрывки старушечьего тела втянулись в темное веретено схлопывающегося пространственного перехода. Он отчаянно цеплялся за гладкие доски пола, но непонятная сила его тащила и тащила, пока не вытянула в коридор, напоследок пнув по рукам, не дав ухватиться за дверной косяк.
– Опасно, очень опасно, – почти добродушно прогудел Железный Дровосек. – Несанкционированное использование пространственной переброски в пределах человеческого жилища наказывается…
Сворден Ферц отпихнул держащую его железяку, рванулся назад, но застыл на пороге. Внутри – никого и ничего, лишь от пола, там, где упали лоскутки того, что прикидывалось старушкой, поднимался густой дымок, наполняя комнату едким, удушливым запахом жженной пластмассы. Вслед за дымком из пола стремительно прорастали густые, спутанные волокна, похожие на мочало. Выглядели они мерзко и опасно. Как только пятна зарослей касались стен и мебели, там немедленно начиналась такая же бурная реакция – клубы дыма и хруст лезущих наружу волокон.
– Нужно уходить, – звякнул Железный Дровосек. – Очень сочувствую, но сделать ничего нельзя, – и он выпустил и челюстных раструбов черный, почти траурный дым.
– Что же это такое? – спросил Сворден Ферц. – Что же это такое?
У него возникло кошмарное по своей реальности ощущение бесконечно циркулирующего сна. Вот сейчас кончится очередной цикл, он вновь проснется в кровати и увидит ее, отчаянно пытающуюся изобразить свой ужас корявым, отвратительным стилом.
Железный Дровосек опустил тяжелую длань на плечо Свордена Ферца:
– Так всегда происходит, рано или поздно. Тебе не повезло – это произошло чересчур поздно. Люди не могут вечно оставаться здесь. Кому-то все равно приходится уходить.
– Постой… подожди… – забормотал Сворден Ферц. – Уходить? Куда уходить?! – проорал он в бешенстве, повернувшись к стальному болвану и вцепившись в торчащие из его торса поручни. – Куда уходить, драмба ты чертов?!
– Туда, – показал рукой в сторону леса Железный Дровосек.
– Так, – Сворден Ферц заставил себя успокоиться. – Путь ясен, а перспективы – светлы, – привычное леденящее спокойствие наполняло тело и душу. Главное – не пороть горячку. – Солдат! – рявкнул он. – Считай себя мобилизованным по закону военного времени!
Железный Дровосек вытянулся по струнке, насколько это возможно для похожей на шагающий примус рухляди. Сворден Ферц критически осмотрел его с ног до головы и потребовал:
– Рядовой, приказываю опустить уши!
– Какие уши? – не понял Железный Дровосек.
– Когда обращаешься к старшему по званию, следует добавлять “господин крюс кафер”! Понятно, рядовой?!
