Если верить в теорию реинкарнации, я родилась, умерла, снова родилась, снова умерла – и так много раз. Мне любопытно, которую из своих девяти жизней я проживаю сейчас.
Так или иначе, от этой мысли у меня рождается чувство, что я старше, чем ощущала себя раньше. Получается, даже в случае смерти я не умру по-настоящему, ведь мой дух возродится в другом обличье и в другом месте.
Пифагор демонстрирует так называемый регрессивный гипноз. Эта практика заключается в том, чтобы, напрягая всю свою духовную силу, увидеть свои забытые прошлые жизни. Курс подразумевает практические упражнения. Я пробую – безрезультатно. Ладно, я все равно не слишком поверила в эту его реинкарнацию, поэтому перехожу к реальным делам.
Я жду завершения его урока, чтобы поговорить. Чем действительно может гордиться этот сиамец, так это своим обширным словарным запасом. Он растолковывает мне тонкие абстрактные понятия, которые я сама ни за что не ухватила бы. Благодаря ему мне удается найти слова, чтобы выразить нюансы чувств и мыслей, имеющих отношение к малодоступным для меня сферам. Так я постигаю силу чужой сложной мысли и все увереннее выражаю собственные, не огорчаясь, когда приходится спотыкаться.
Как мне нравится открывать новые слова! Взять хотя бы это: «ностальгия» – сожаление о том, что настоящее проигрывает прошлому. Или «гармония» – ощущение, что все находится на своих местах. Отжившим называют то, что устарело из-за стремительности прогресса. Невротиком – того, кто вследствие пережитой в детстве психической травмы не способен объективно воспринимать реальность.
Для меня любое редкое слово – духовное лакомство. Мне ясно, что в жизни тот, чей словарь обширнее, расширяет свое сознание более успешно, чем обладатель скудного словарного запаса.
Вольфганг, прежде домашний кот у главного человека, президента, преподает нам хорошие манеры: учит, как прилично и чисто слопать мышку. Заодно он делится с учениками основами гастрономии.
Оказывается, сухой кошачий корм бывает двух сортов: высокого и низкого качества. Об этом говорят запах, звук, раздающийся при разгрызании, вкус во рту.
Вольфганг учит нас есть без спешки и без шума – у людей это называется «хороший тон».
Вечером мы развлекаемся: играем под не потухшими еще фонарями в игру, которую я называю «кошкин мяч». Две команды, по одиннадцать кошек в каждой, играют друг против друга на прямоугольной площадке – обычно это перегороженная с обоих концов улица. Это похоже на человеческий футбол, с той разницей, что вместо мяча у нас заранее подобранная судьей живая мышь. Этот «мяч» движется сам по себе. Цель игры в том, чтобы команда напугала мышь и заставила ее пересечь линию ворот команды соперников.
Не знаю, играли ли вы уже в «кошкин мяч», если нет, попробуйте. Только мышь надо время от времени менять, иначе она так устанет, что испортит всю игру.
Хотите, чтобы мышь-«мяч» всегда была в отменном состоянии, – вот вам мой совет: пускай команда, забившая гол, получит право съесть побывавшего в воротах грызуна. После этого пропустившая гол команда ищет новый «мяч».
Вот как протекают на острове Сите наши дни – за учебой и развлечениями. Я все дороже ценю жизнь в этом кошачье-человечьем Раю.
Человеческая молодежь наладила свой быт; Анжело, Натали и я заняли комнату, где когда-то ночевал органист собора.
Каждый день к нам прибывают все новые кошки и люди, они просят их приютить, и мы никому не отказываем, потому что чем нас больше, тем крепче наш оптимизм.
Пифагор и Натали при помощи нескольких молодых людей, сведущих в информатике, стараются совершенствовать общение кошек и людей. Им уже удалось значительно улучшить контакт между сиамцем и моей служанкой.
Они сконструировали маленький прибор для волновой связи и вставили его в «третий глаз» Пифагора. Параллельно они пишут программу перевода мяуканья на человечий язык и человечьего языка на мяуканье.
Теперь Пифагору достаточно высказываться на кошачьем языке. Сказанное улавливается прибором в его «третьем глазу», переводится в человеческие слова и отправляется Натали. Та слышит в своих наушниках уже человеческую речь и отвечает по-человечьи, а ее речь потом переводится на кошачий язык. Миниатюризация доведена до предела. Энергия поступает от плоской панели, улавливающей солнечные лучи. Сам черный блестящий прибор имеет размер кошачьего глаза.
Всякий раз, используя прибор, мы немного улучшаем его.
Так эти двое создали первый мостик для естественного общения. Теперь они ведут диалог так, словно принадлежат к одному и тому же виду.
Я забираюсь на горгулью, ко мне присоединяется Пифагор.
– Как же я тебе завидую! Мне тоже очень хочется болтать со своей служанкой.
Крепчающий ветер приглаживает мою черно-белую шерсть. Я любуюсь нашим островом. Листья на деревьях уже приобретают желтый, красный и коричневый оттенки. Я ностальгически мяукаю:
– Я не заметила, как пролетело время…
– Тем не менее дни складываются в недели, недели в месяцы – вот и осени конец. Скоро зима. Будет все холоднее.
– Думаю, мы с тобой сделали важное дело, Пифагор.
– Лучшее впереди, Бастет.
– Я никак не могу забыть об угрозе, исходящей от Тамерлана. Что проку от нашего Рая, если простая белая красноглазая крыса может его захватить и все разрушить, потому что у нее преимущество в численности и силе.
Он кивает, словно хочет сказать, что страх не помогает избежать опасности.
14. Тамерлан (часть вторая)
Убивая и грабя, Тамерлан создал огромную империю. При этом он не позволял упоминать в его присутствии о средствах, к которым прибегал, строя из себя поборника хорошего вкуса и утонченных манер. Ему нравилось щеголять в роскошных одеяниях, в сражение он вступал, облачившись в шелка и украсив наряд драгоценностями.
Мня себя эстетом, он, перебив население Дамаска, пощадил и забрал себе всю местную творческую элиту. Лучшие архитекторы, ювелиры, скульпторы, портные, живописцы покоренных стран возводили и украшали его столицу, символ его славы – Самарканд. Разрушая очередной крупный город, он вывозил оттуда произведения искусства и строительные материалы: драгоценные камни из Дели, скульптуры и фрески из иранских, сирийских, русских, китайских городов.
Но, командуя ударной силой из кочевников, он не был расположен управлять завоеванными городами.
Он истреблял мирных жителей, опасаясь, что уцелевшие члены семей станут мстить. После каждого вторжения он отравлял колодцы, сваливая туда трупы, чтобы их гниение отравляло воду. Он разрушал системы орошения. Из ненависти к оседлой жизни и к крестьянству он засыпал пашни солью, превращая плодородные поля в пустыни.
Он уже готовился вторгнуться в Западную Европу, но тут его погубила банальная простуда: в 1405 году в возрасте 69 лет Тамерлан скончался.
После этого 18 его детей принялись оспаривать друг у друга право на отцовскую империю с оружием в руках. Из-за этого рухнуло все им построенное. Империя Тимуридов не пережила смерти своего основателя.
