Мне нравится эта мысль. Пифагор продолжает переводить, добавляя кое-что от себя:
– Поэтому он стал энциклопедистом. Знаешь, что самое удивительное? Это он выкладывает в Интернете статьи ЭОАЗ!
– Что такое ЭОАЗ?
– «Энциклопедия относительного и абсолютного знания». Ну тот интернет-сайт, о котором я так часто тебе говорю, со сведениями по истории, биологии, физике, психологии.
– Он в одиночку делает такое важное дело?
– По-моему, Роман – потомок того, кто придумал ЭОАЗ. Это еще не все. Роман объединил другие энциклопедии: «Универсалис», «Британнику», «Дидро», миллионы текстов «Википедии». Ко всему этому он добавил сотни тысяч фильмов, музыкальных произведений, книг всех времен и народов. Он назвал это ЭОАЗР, «Р» значит «расширенная». Он заносит туда все, что считает самым интересным.
Эта мысль мне особенно нравится.
– Он утверждает, – не унимается Пифагор, – что в результате все поместится на ладони.
– На человеческой ладони? Можно мне увидеть эту переносную ЭОАЗР?
Натали задает этот же вопрос.
Роман Уэллс колеблется. Видно, он склонен ответить отрицательно. Однако эта женщина так его волнует, что он изменяет своим принципам.
Он отпирает сейф и достает USB-накопитель размером с мой язык, темно-синего цвета, с белой звездочкой. Я слегка разочарована и не могу не спросить:
– Это и есть все человеческие знания?
Пифагор слушает объяснения хранителя памяти и переводит:
– Роман говорит, что это шедевр миниатюризации, достижение университета. На этой флешке помещается зеттабайт информации.
– Что еще за «зетта»?
– Это единица измерения. Я уже объяснял тебе про накопители, что мега – это миллион байт, гига – миллиард. Ну а зетта – миллиард гигов, миллиард миллиардов байт.
То есть очень много!
– Он говорит, у этой флешки титановый корпус, это прочность брони. Пули, вода, давление, вспышка и радиация ядерного взрыва – ей все нипочем.
Роман быстро отбирает у Натали бесценный предмет, прячет в сейф и запирает дверцу.
Мы выходим из здания. В университете хорошо пахнет. Я не улавливаю запаха гнили, мертвечины, горелой древесины, как в деревне, занятой собаками. Здесь преобладают ароматы сосны и лаванды. Всюду цветущие клумбы. Над ними роятся пчелы. Мух нет вообще.
Люди улыбчивы и на вид безмятежны, как будто ничего не знают о происходящих за пределами их маленького рая ужасах.
Они создали себе рай, сад за забором, пусть колючая проволока и под напряжением.
Я вижу фруктовые деревья и различаю по запаху лимоны, груши, вишни, инжир. Здесь же виноградники, плантации помидоров и баклажанов.
Нас ждет обед в их столовой. Мы здесь единственные кошки. Моя служанка садится напротив Романа Уэллса.
Пифагор слушает и переводит:
– Роман рассказывает о своем предке Эдмонде Уэллсе, биологе, изучавшем муравьев. Он ужасно боялся потерять память и все записывал – сначала на бумаге, потом в книге, затем в папке с компьютерными файлами. Эта папка стала семейной реликвией, три поколения потомков передавали ее друг другу, внося дополнения. Роман Уэллс, физик и компьютерщик по образованию, решил основать новую науку – энциклопедологию. Он учил студентов, как размещать на минимуме места максимум информации. Когда началась гражданская война, он сразу понял, как это опасно, и стал работать в разы быстрее из страха, как бы люди не лишились памяти. Так возникла его ЭОАЗР.
– Иначе говоря, пока существует эта флешка, знания, накопленные за тысячи лет, не могут быть полностью утрачены?
– Достаточно вставить ее в компьютер, и человечество вспомнит все прежние открытия.
– Человечество?.. Как на латыни «кошки»?
– Латинский корень – felis.
– Значит, вместо человечества скоро появится фелисите.
Пифагор в восторге от моей выдумки.
– Фелисите? Как забавно, что ты предложила именно это слово! У людей оно имеет и другой смысл – блаженство
[2].
Теперь понятно: моя цель – добиться блаженства – фелисите – во всем мире.
– Выжил якобы миллиард людей. А как бы ты оценил численность фелисите?
– По последней прикидке в Интернете, нас, кошек, примерно пятьсот миллионов: где-то четыреста пятьдесят миллионов домашних и пятьдесят миллионов диких.
– Значит, борьба за первенство идет между миллиардом людей, полумиллиардом кошек и крысами. А их, кстати, сколько?
– До Краха их было, по оценкам, где-то тридцать миллиардов. С тех пор как люди перестали контролировать их численность, эта цифра как минимум удвоилась.
Ответ Пифагора заставляет меня задуматься о масштабе угрозы. Человечество и фелисите сокращаются, в то время как крысиная орава переживает настоящий демографический бум.
Я почти жалею, что стала спрашивать об этом, и стараюсь поскорее найти другую тему, чтобы не думать о неприятном. Рядом беседуют два человека. Мужчина по-прежнему робок, женщина недоверчива, но разговор продолжается.
– Как ты думаешь, у этих двоих будет случка?
– Ты шутишь? У людей длиннейший и сложнейший ритуал ухаживания: он может тянуться днями, неделями, месяцами, прежде чем мужчина заявит о своем желании, а женщина проявит свою благосклонность.
Коллега, видимо, преувеличивает. Вечно он пытается меня впечатлить, изображая свойства человеческой породы в карикатурном виде.
– Профессора Романа Уэллса ждет успех?
– Несомненно.
– Как он ее уговорит?
– Уболтает. Трудность, даже парадокс, видишь ли, в том, что приходится изображать незаинтересованность в спаривании. Стоит женщине уловить мужское желание, как ее собственное желание затухает, и она его отвергает.
– Глупость какая!
– Никуда не денешься, она не хочет казаться доступной, готовой отдаться первому встречному.
Как у них, людей, все запутанно! Понятно, почему их размножение – такая проблема.
– Мужчину это только подстегивает, на его взгляд, чем труднее женщину завоевать, тем большую ценность она представляет, – нагоняет жути мой спутник, крупный специалист по размножению людей.
Я чешу себе левое ухо правой лапой.
– Невероятно! Как же им удается управлять своими сексуальными побуждениями?
– Они смотрят порнуху, – отвечает Пифагор почему-то шепотом.
– Это еще что такое?
– Фильмы. Люди обоих полов снимают друг друга в процессе половых сношений. А другие люди это смотрят и возбуждаются, как будто все происходит с ними.
