– Артем?
– Да. А вы, как я понимаю, Мария Николаевна.
Она протянула мне руку, и я вдруг неожиданно нежно поцеловал ее кисть. Мир тихонько начинал переворачиваться. Все стало казаться каким-то убогим, неустроенным и неестественным.
– Слушаю вас, Мария Николаевна.
Машенька, так сразу же я стал называть про себя Марию Николаевну, начала свое грустное повествование. И тут я подумал, что она является воплощением набоковской Машеньки. И это воплощалось не только в ее внешнем виде, но и в том внутреннем, что наполняло ее. Ее аура была нежная и теплая. Аура феи, доброй нежной феи.
История была печальная и трагичная. Двоюродная сестра Машеньки отдыхала на своей даче, километрах в ста пятидесяти от Петербурга, и упала с велосипеда. Муж сразу же привез ее в первую попавшуюся сельскую больницу, а уже оттуда в одну из больниц Питера. Сейчас, на четвертые сутки после травмы, она лежала в реанимации, в крайне тяжелом состоянии. Сестру Машеньки звали Ольга. Сейчас в Питере рядом с Ольгой находились брат и муж. Генрих, родной брат Ольги, держал свой самолет во Внуково-3, и на этом самолете нас прямо сейчас могли доставить в Питер.
– Да, еще, – Машенька достала из пакета компьютерные томограммы черепа и головного мозга, – посмотрите, Артем, пожалуйста.
На компьютерных томограммах от вчерашнего дня ничего страшного не наблюдалось. Умеренно выраженный отек головного мозга, но при этом желудочки мозга были свободны. Зоны ушиба второй-третьей степени в базальных отделах височных костей. Банальная травма при падении с велосипеда. Настроение мое резко улучшилось, и я уже мысленно перекрестился. Успех, выздоровление Ольги, почет, слава, деньги и, конечно же, любовь Машеньки. Ура. Мы победили.
Дальнейший алгоритм действий был прост и понятен.
– Машенька… извините, Мария Николаевна, дайте, пожалуйста, номер телефона клиники, где лежит Ольга.
Но после разговора с заведующим реанимацией питерской клиники мне стало не по себе.
Ольга, не рожавшая женщина тридцати лет, была доставлена в реанимацию клиники в атоничной коме на искусственной вентиляции легких, при крайне нестабильных показателях артериального давления, с трудом поддерживаемого на фоне постоянного введения громадных доз кардиотоников, гормонов и сосудистых препаратов. Таковым состояние пациентки остается и на данный момент. По решению консилиума, местные врачи решили брать пациентку на операцию на головном мозге через пару часов. Но, мало того, у женщины обнаружилась беременность около шестнадцати недель. И это было открытием для родственников.
Нестабильное состояние, необходима операция на головном мозге, и беременность, о которой родственники не знали.
Это была засада. Абсолютно ничего непонятно. Падение с велосипеда – и при этом не столь значимые повреждения головного мозга и черепа. Откуда атоничная кома? Какая на фиг операция? Они там что, с ума сошли?
– Мария Николаевна, давайте все сначала. Расскажите, как произошла травма, кто видел падение Ольги и как развивались события до момента госпитализации в питерскую клинику. И еще, почему Ольгу не госпитализировали, при ваших возможностях, ни в Поленовский институт нейрохирургии, ни в клинику нейрохирургии Военно-медицинской академии?
– Хорошо, все по порядку. Ольга выехала на прогулку на велосипедах со своим мужем. На велосипеде мужа якобы соскочила цепь, и, пока он занимался ремонтом, Оля покатила дальше. Он обнаружил ее в километре от того места, где порвалась цепь. Она лежала перед мостом в кювете без сознания рядом со своим велосипедом. Со слов мужа, он вытащил Ольгу на обочину. И тут неожиданно появилась машина, в которой сидел фельдшер.
– Какой фельдшер? – изумленно спросил я.
– Фельдшер сидел за рулем машины. Просто фельдшер. У него оказалась сумка с медикаментами, и он оказал Ольге первую помощь. Они погрузили Олю в машину и отвезли в ближайшую сельскую больницу. Тут же приехала и Ольгина начальница, Элла. Они вместе работали в представительстве одной крупной иностранной инженерной компании, и в тот день она приехала отдохнуть к нам на дачу.
– Хорошо, а сколько по времени Ольгу везли до сельской больницы и в каком состоянии она была?
– Артем, я сейчас соединю вас с мужем Ольги, и он вам все подробно расскажет.
Судя по интонациям, муж Ольги был сильно подавлен. И мне казалось, что на том конце сотовой связи разговаривал раздавленный горем маленький старичок.
– Доктор, вы знаете, Оленька стонала, когда мы везли ее с фельдшером. Он несколько раз останавливал машину и вводил ей лекарства. Мы довезли Оленьку до лечебницы, и мне кажется, она пыталась мне что-то сказать. Но потом, когда начали работать местные врачи, меня вывели из реанимации, и я видел ее уже только на капельнице и аппарате вентиляции легких.
Из дальнейшего разговора с мужем Ольги я узнал, что ехали они примерно сорок-пятьдесят минут и что по приезде в больницу она могла шевелить руками и ногами. Теперь я вообще ничего не понимал. Сорок минут транспортировки пациентка дышала сама, пыталась разговаривать, и у нее не было даже явных параличей. Что же произошло? Я решил еще раз расспросить Машеньку. Она ответила, что к больнице сразу же подъехала Ольгина начальница, которая начала организовывать дальнейшую помощь. Она позвонила в Питер своим знакомым врачам, и через три часа приехала реанимационная бригада. Они сутки готовили Ольгу к транспортировке, затем ее перевезли в Питер. Питерские врачи объясняли, что Ольга не транспортабельна и нужно ее подготовить к столь длительной перевозке. И они, по словам Марии, связывались с Военно-медицинской академией и Институтом нейрохирургии имени Поленова, но там объяснили, что они на летних каникулах и их клиники не принимают больных. Поэтому Ольгу и перевезли в другую больницу.
Это уже попахивало бредом. Какие каникулы в военных госпиталях, какие, к черту, каникулы в Институте нейрохирургии? Какой абсурд!
Мне это начинало активно не нравиться. Как-то это все начинало попахивать большими неприятностями и проблемами.
С женщиной произошло что-то трагичное, но мы пока не могли понять что.
Я связался по сотовому с профессором Крутовым и объяснил ему ситуацию. Через несколько минут он зашел ко мне в кабинет вместе с главным нейрохирургом госпиталя Михаилом Викторовичем Князевым. Они были серьезны и сосредоточены. Я коротко доложил ситуацию. Показал компьютерные томограммы. Крутов сразу же набрал телефон заведующего нейрохирургией той клиники, где лежала наша пациентка. Разговор был краток.
