— Один красавчик явно положил на тебя глаз, — заговорщицки сказала Ирка.
— Кто? — воодушевилась я.
— Справа от нас чуть впереди, в зеленых плавках.
Ненавязчиво повернув голову, я смогла лицезреть лысого невысокого мужика лет сорока пяти с порядочным брюшком. Я перевела на сестрицу укоризненный взгляд, она, не удержавшись, расхохоталась.
— Боюсь, он не в моем вкусе, — все же сказала я.
— Зато богатый, — влезла Женька.
— Как ты это определила?
— Не знаю, вид у него такой.
— Зажравшийся?
Дядечка, словно чуя, что о нем высказываются нелицеприятно, решил удалиться подальше и направился в море. Мы проводили его глазами, так что проходящий мимо официант покосился на нас с недоумением. Поняв причину его взглядов, мы расхохотались и перевернулись на живот.
В гостиницу мы возвращались голодные и уставшие, словно отработали смену грузчиками.
— Какие у нас планы на вечер? — поинтересовалась Женька.
— Тусоваться, — ответила я, — смех смехом, но на пляже не было ни одного приличного кавалера. С кем мне проводить вечера?
— А мы на что?
— Вы практически замужние дамы, что с вас взять?
— Это мы еще посмотрим, — заметила Ирка, пихая меня в бок, — а вот и кавалеры, смотри, симпатичный парень, который явно только заселяется.
Повернув голову в сторону ресепшен, я замерла с открытым ртом. Данная реакция относилась вовсе не к красоте парня, коей он, кстати, обладал, а к тому, что я его узнала. Это был никто иной, как Ромка Чернов, работающий вместе со мной и Женькой в издательстве. С Щербининой они даже сидели в одном кабинете, Ромка занимался товаром на складе, Женька вела первичную бухгалтерию. Был он среднего роста брюнетом с большими голубыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами. Эти глаза послужили причиной тому, что в нашем коллективе он слыл зазнобой не одного женского сердца. Фигуру его атлетической назвать было сложно, скорее, она была обычной, но до фигуры за глазами как-то не доходило. Дамы на работе заигрывали с ним или просто поглядывали с интересом, но он оставался неизменно вежлив и учтив, словно бы вовсе не замечая того, что вызывает у особей противоположного пола всплески чувств. Так как я сидела на другом этаже, то с ним виделась редко, ограничиваясь улыбкой и приветствием, зато Женька, увидев его, просто ахнула на весь зал:
— Ромка!
Он, само собой, обернулся, как, наверное, и все люди в радиусе пяти километров, и удивленно улыбнулся. Женька двинула к нему, мы, соответственно, следом.
— Откуда вы здесь? — спросил Рома, переводя взгляд с нее на меня.
— В отпуск приехали, — ответила она, — а ты?
— И я, — кивнул он, — интересное совпадение.
— Может, это знак свыше? — доверительно влезла я, Женька, зная мою привычку язвить, пихнула меня в бок. Ирка кашлянула, вроде как ненавязчиво обращая на себя внимание.
— Это моя сестра Ирина, — тут же сказала я, — а это Рома, мы работаем вместе.
— Вы родные сестры? — спросил он.
— Бог миловал, — откликнулась я, и Ирка сделала укоризненное лицо, хотя нисколько не обиделась.
— Мы двоюродные, — ответила она.
— Вы очень похожи, только Юля повыше ростом.
— И получше характером, — добавила я, потому что терпеть не могла этой песни. Начиная со школы, нас постоянно сравнивали и удивлялись тому, что мы не родные сестры. Схожесть объяснялась просто: наши с Иркой отцы братья-близнецы, и мы обе пошли в них. Правда, разница была, и на мой взгляд весьма очевидная: у меня была огромная копна светлых кудрявых волос, Ирка же шатенка, а кудрей у нее не намечается и в помине. Да и вообще, мы, скорее, имели одинаковый типаж, нежели были именно похожи. Но вопросы неизменно преследовали нас и после школы, когда мы учились в институте. И сейчас периодически возникали, вызывая скуку.
— Это еще вопрос, у кого лучше характер, — ответила Ирка, а я выставила руки вперед, как бы сдаваясь.
— Хорошо, мы сестры-близняшки, и единственное, что есть у тебя, и чего нет у меня — это шрам на локте и штамп о замужестве в паспорте.
— Очень смешно, — приготовилась она ответить, но в этот момент мы услышали оклик: кто-то позвал Рому. Обернувшись, увидели внизу лестницы девушку лет двадцати пяти. Выглядела она, словно только что сошла с подиума: длинные загорелые ноги, короткое платье, подчеркивающее множество достоинств фигуры, которыми она обладала. Светлые волосы раскиданы по плечами, накрашена тоже под стать модному показу. Смотрела она самоуверенно и свысока. Я сразу заскучала, ощутив себя Паспарту, которому вдруг перестали доверять ключи от "Форт-боярда". Девица оглядела нас, после чего поинтересовалась у Ромы:
— Ты идешь?
— Да, — кивнул он и, взяв чемодан, направился к лестнице, кинув нам на прощание, — увидимся.
Девица, презрительно усмехнувшись, стала подниматься на высоченных каблуках.
— Надо будет купить себе ходули, — заметила я, провожая ее взглядом.
— Интересно, где он ее откопал, — высказалась Женька, разворачиваясь и направляясь к противоположной лестнице, ведущей в наше крыло.
— Я видела ее не так давно, она стояла в витрине модного магазина.
— Ты про манекен? — поинтересовалась сестрица.
— А она кто?
— Не думала, что Роме нравятся такие девушки, — задумчиво сказала Женька, проходя в наш номер.
— Такие девушки нравятся всем, особенно на юге, — я завалилась на диван, кладя ноги на журнальный столик, — лучше давайте решим, куда закатимся. Я предлагаю для начала поужинать в ресторане внизу.
— А потом напиться на дискотеке? — хмыкнула Ирка.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — печально протянула я, — пора менять привычки или друзей.
— Не уверена, что хочу на дискотеку, — заметила Женька.
— Хранишь верность возлюбленному даже ментально?
— Измена начинается с головы. Просто не хочу. Мне танцы неинтересны, и я буду портить вам настроение, сидя в углу.
— Или боишься, что твой Мишенька позвонит и разозлится на то, что ты развлекаешься?
— Отстань, — значительно заявила она, но я и не подумала.
— Ты пойдешь на дискотеку и будешь танцевать, потому что ты любишь танцевать и знаешь, что мне это известно.
— Почему я не могу просто послать тебя к черту?
— Потому что я старше тебя на целых полгода. Это что-то да значит.
Женька рассмеялась, и тут в дверь постучали. Мы переглянулись в недоумении.
— Может, горничная, — предположила Женька, шествуя к двери. Дверь она открыла, но нам с дивана было не видно того, кто пришел. Зато было слышно, как подруга совершенно обалдело произнесла:
