— И…где она теперь?
— В коме лежит после передоза. В СМИ не знают. Пока что у них информация, что у нее вирус. Скорей всего не выживет.
Демьян сигарету затушил и впервые положил отцу ладонь на плечо.
— Мне жаль…ты мог прийти и поговорить со мной.
— Ты не был готов услышать…Это она тебя изменила. Девочка эта. Я по началу думал, что это она Бодьку так скурвила с наркотой. Терпеть ее не мог….А оно вон как вышло.
— Значит…Поля не внучка тебе.
— Ну как сказать…биологически не внучка.
— Тогда почему на шантаж Михайлины повелся?
— Не повелся…жалко мне ее стало. Денег дал, да и все. Что там у вас с операцией? Когда в Америку едете? Я там денег тебе на счет положил…хватить должно и на операцию, и на проживание. И вообще…переезжайте домой к нам. Места много. Мы со Славкой сами в громадине этой. И…собака эта живет. Обрадуется. Имя ей так и не дал. Собака ее зовут. Та, которую ты от матери притащил. Овчарка.
Пальцы сильнее сжали плечо Галая-старшего.
— Почему! Ты! Никогда! Мне не говорил!
В этот момент забежала Поля и нагло схватила Галая старшего за рукав.
— Ты мой дедушка, да? Пошли иглать в плятки!
Генерал растерялся. Перевел взгляд на сына, потом на девочку.
— Идем. Славика найдем, а потом ты покажешь, как стелялть из пистолета. У нас есть с пулчями плисосками. Идеееем. Нууу!
И просто нагло утащила отца из кухни. А Демьян еще долго возле окна стоял, втягивая холодный воздух всей грудью. Стараясь переварить все услышанное. Стараясь упорядочить свои мысли, заставить их перестать трепыхаться и сводить его с ума своей хаотичностью.
— Поговорили?
Михайлина на кухню в кресле заехала и остановилась позади него, наклонилась вперед и обняла сбоку за бедра, и он автоматически погрузил пальцы в ее мягкие распущенные волосы.
— Поговорили…
— Ты…прости его. Он все-таки твой отец. Я понимаю, что так быстро ничего не случается и что ты привык к ненависти и…ох..
Резко обернулся и увидел, как она вдруг побледнела до синевы.
— Дём…отнеси в туалет меня тошнит. Сильно. Ужасно тошнит.
Испугался схватил в охапку и поволок в ванную. Долго держал над раковиной пока ее выворачивало наизнанку.
— Что это? Ты что-то съела? Почему так плохо тебе? Сейчас же поедем к врачу.
Галай-старший с Полей и Славиком на руках, больше похожий не на грозного генерала, а на Деда Мороза, потому что дети обклеили его папиросной бумагой, пытался говорить сквозь накладную бороду.
— У меня профессор есть знакомый осмотрит прямо сейчас. Я только звонок сделаю, и он примет. На моей машине вмиг домчим. Через час все анализы на руках будут.
— Не надо осматривать…я знаю, что со мной. Я говорить боялась.
— Она бемеленая, ой, белеменая. Она мне полосочку показывала такую с красными палочками поселедине. Сказала, что у меня будет блатик или сестличка. Хочу блатика. Сестличку не хочу мне Дашки хватает.
Эпилог
— Понимаете…беременность — это нагрузка на ваш и так травмированный позвоночник. Я уже молчу о том, что ни о какой операции речи быть не может. А нам нужно выиграть время. Плюс беременность может все усложнить. Это риск и потеря времени на мой взгляд.
— И…что вы предлагаете? — тихо спросил Демьян, сжимая руку Михайлины и чувствуя какие холодные у нее пальцы.
— Положим к нам в центр, почистим. Срок небольшой. Еще можно без проблем сделать аборт. После операции восстановитесь и тогда можно попробовать снова и…
— НЕТ! Никакого аборта не будет! — отчеканила Михайлина и начала разворачивать кресло, чтоб выехать из кабинета Светилы.
— Но это глупо! Беременность будет сложной и скорей всего навсегда лишит вас возможности ходить!
— Глупо пытаться давить на мою жену, чтобы урвать деньги с вашего посредничества между клиниками. — прошипел Демьян, — глупо называть мою жену глупой! Или тебе жмет твое место в лучшей частной клинике?
Докторишка внезапно потерял свою корону и весь скукожился.
— Так я же для вас стараюсь. Это лучший вариант и…
— Найди еще лучшие варианты! И не смей огорчать мою женщину!
Пошел следом за Михайлиной.
Она сидела в кресле напротив огромного окна и смотрела на то, как срываются с неба крупные капли дождя. Он сам не знал, что происходило внутри. И захватывающая радость от осознания, что в ней его ребенок, что внутри нее живет доказательство того, что она принадлежит ему. Нет большего ощущения, что ты мужчина нежели осознание, что в твоей женщине растет твой плод.
— Когда-то я также узнала о том, что жду ребенка от Боди…я думала об аборте, потому что …потому что Бодя не смог бы стать хорошим отцом и не смогла…Теперь я с ужасом думаю о том, что у меня могло не быть Поли. Мы ведь не Боги решать кому жить…значит такова моя судьба. Неужели ты думаешь я откажусь от нашего с тобой малыша?
Подняла глаза на Демьяна и у него все всковырнулось внутри, запекло под ребрами, запершило в горле.
— Ты…ты будешь меня любить, если я останусь в этом кресле навсегда? — спросила очень тихо со слезами на глазах.
— Я буду любить тебя даже если ты не сможешь сесть, не сможешь моргнуть и даже не сможешь назвать меня подонком. Всегда буду любить тебя.
— Я…хочу, чтобы он родился. Наш с тобой ребенок. Мы не поедем в Америку.
— Хорошо, мы не поедем в Америку. Но ты выйдешь за меня замуж.
Присел на корточки и зарылся обеими руками в ее длинные, пушистые волосы.
— А то я задолбался врать, что ты моя жена и оправдываться, что свидетельство забыл дома.
— Только без вычурного праздника и…гостей и…
— Черта с два! С самым охеренным праздником, с таким праздником, чтоб всем стало тесно!
— Чтобы тыкали пальцами, что ты женился на инвалидке?
— Та мне насрать. Я могу и в глаза им тыкнуть сами инвалидами станут. А ты не инвалидка! Чтоб я больше не слышал это уродское слово! Родишь и снова займемся реабилитацией. Пойдешь…вот увидишь. Я тебе обещаю. А теперь отвечай — ты выйдешь за меня, Михайлина? Если откажешься я влезу на подоконник. Вот так.
Он взобрался на подоконник и распахнул огромное больничное окно настежь.
— И шагну с него вниз. И все…понимаешь все! Не будет у тебя твоего Подонка!
Она смеется, заливается смехом.
— Не веришь?
Шагнул и исчез за окном. От ужаса закричала. Вскочила с кресла на ноги и к окну. Выглянула, но тут же увидела его голову. Смеется, подтянулся обратно на руках.
