По причине недавней паранойи все двери были закрыты наглухо – и вручную, и с помощью электронных запоров с пульта. Для меня эта проблема решалась просто – одним нажатием кнопки на смартфоне.
И вот, справившись со всем преградами, я оказался на чистом воздухе.
Старшая луна еще не взошла, и ночную тьму рассеивали лишь звезды да светильники на столбах вокруг стоянки.
Электрическая лампочка изменила людей намного больше, чем нам кажется. Именно это маленькое чудо стерло, ну или, по крайней мере, размыло грань между светом и тьмой. Теперь мы не воспринимаем закат солнца как нечто кардинальное, меняющее мир до неузнаваемости. В наше время, чтобы прогнать тьму, достаточно щелкнуть выключателем, и мрак бессильно отступит. А вот в старину свечи, факелы и костры лишь добавляли тьме таинственности, за пределами куцей зоны своего влияния делая ее вообще непроницаемой.
Теперь же в залитых огнями городах ночная пора мало чем отличалась от дневной, а тайны ночи терялись где-то за далекими окраинами. Это было справедливо и для Земли, и для Беловодья. Точнее, для Нью-Китеж-града с его Сторожевыми башнями, дешевой электроэнергией и повсеместным освещением. Но здесь, на удаленной станции, старые правила вновь в силе, и фонари по периметру стоянки лишь очерчивают жалкий островок света в чернильном мраке.
Из-за леса, предварительно осенив его серебристым ореолом, выплыла красавица Дивия. Она была чуть больше земной Луны, с чистым, без пятен, ликом и блистала каким-то сказочным серебром. Пронзительно сверкавшие до этого момента звезды скромно потупились в присутствии старшей из двух лун, словно говоря о том, что они лишь покорная свита своей госпожи. Конечно же с восходом луны стало светлее, но это не изменило общей обстановки – небесное светило только добавило полутонов и теней, подстегивая воображение.
Я хоть и увлекся созерцанием ночных красот, но присутствие Гены уловил до того, как он заговорил, и то, что удалось ощутить через обруч, мне не понравилось.
– Ты зачем вышел без оружия? – угрюмо поинтересовался мой друг.
– Зачем таскать лишнюю тяжесть? Мне здесь ничего не… – повернувшись, я увидел Баламута и осекся.
Он был снаряжен как для боевого выхода. Даже маску нацепил.
– Ты чего это вырядился? – нахмурился я.
– Нужно поговорить, – невпопад брякнул мой друг.
– И для этого ты надел бронежилет? Гена, с тобой все в порядке?
– А с тобой?! – резко повысил тон мой старый друг. – Ты себя что, богом возомнил? Ходишь тут без оружия, ничего не боишься, но забываешь, что сам всего лишь пустышка.
Слова Гены для меня все больше теряли связность и логику, вызывая растерянность и даже страх.
– Гена, успокойся, – осторожно сказал я, протягивая к нему открытую ладонь.
– Не смей! – крикнул он и приподнял автомат.
Баламут еще не навел на меня ствол, но я все равно замер.
– Не смей лезть в мою голову! – почти паническим воплем внес он немного ясности в ситуацию.
– Гена, ты…
– Сними шляпу!
– Да в чем дело?! – психанул уже я, особенно потому что в полной мере ощутил всю гамму чувств своего друга.
А там было намешано много всего, и в основном нехорошего. Он боялся и ненавидел меня. Понять бы еще – за что, но времени на выяснение не было: мне в лицо уже направлен ствол автомата.
– Снимай.
Когда я медленно, чтобы не спугнуть шаткого равновесия, стянул с головы шляпу, Гена немного успокоился.
– Бросай ее в сторону, – продублировал он свое требование легким движением ствола. – Думаешь, я не догадался, почему ты таскаешь ее на голове даже в помещении? Думаешь, не понял, что ты спрятал там какую-то хрень, с помощью которой копаешься в наших мозгах?
Я выполнил приказ Баламута, отбросив шляпу в сторону, при этом судорожно пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации.
На Генку это совершенно не похоже. Любые претензии, даже абсурдные, он никогда не сдерживал, а выплескивал сразу, даже если потом приходилось извиняться за необоснованный наезд. А теперь мой друг почему-то решил носить в себе подозрения, пока они не переросли в паранойю и не выплеснулись нервным срывом.
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что все это не просто так, но ее тут же спугнул очередной зрительный контакт с дулом автомата.
– Как всегда, решил, что умнее всех и никто не догадается, что ты ставишь на нас эксперименты, как на подопытных крысах? Что дальше? Сделаешь из меня ручного бобика? Заставишь ползать перед тобой на карачках и есть с рук?
Плохо, что подобные мысли вообще появились в голове моего друга и сейчас толкают его на отчаянные поступки. И все же то, что он выговорился, дарит робкую надежду. Действительно, было видно, что Гена понемногу успокаивается, так что можно попытаться объясниться:
– Ты все не так понял. Артефакт в виде женской диадемы. Я ничего не скрывал, просто стеснялся.
– Врать ты всегда был мастак, – прорычал Баламут, и его зрачки сузились до предела.
Эмоциональный скачок был настолько сильным, что я почувствовал его и без обруча. И это не могло быть случайностью. Теперь я окончательно убедился, что кто-то уготовал нам участь прошлого смотрителя и его команды. К тому же я осознал, что через пару секунд Гена дойдет до полного бешенства и выстрелит.
Инстинкт – бей или беги – ничего не менял. Не с Баламутом. При его рефлексах он выстрелит, увидев любое резкое движение. Выстрелит без промедления и без промаха.
Я был совершенно безоружен перед его навеянной извне злобой и собственными рефлексами, наработанными годами тренировок. Или не совсем безоружен? В своем страхе перед ментальным артефактом Баламут совершенно забыл о еще одном магическом конструкте. Наши браслеты опричников мы надевали каждое утро, и это уже стало привычкой. Поэтому ни он, ни я сразу о них и не вспомнили.
Стараясь быть совершенно неподвижным, я сделал резкий «вдох», в основном втягивая энергию через браслет Гены. Тянул осторожно, памятуя о том, как ему было плохо во время инцидента с жабами. И эта осторожность едва не сгубила меня.
Бламут качнулся, но нашел силы, уже падая, вновь поднять автомат. Пришлось потянуть энергию еще раз и окончательно вырубить друга.
Проверка пульса вызвала у меня облегченный вздох, но я тут же заскрипел зубами, буквально переполняясь злобой на этого придурка.
Пристрелить бы урода, чтобы не портил жизнь ни себе, ни окружающим!
Урода? Пристрелить?!
Только пройдя пик ненависти к старому другу, я понял, что это хоть и мои мысли, но чрезмерно усиленные влиянием извне. Бросившись к лежащей на асфальте шляпе, я быстро напялил ее себе на голову и тут же отгородился от всего мира ментальным барьером. Сразу стало легче, но навалилась тревога за других моих соратников. Хорошо если бетонные стены хоть как-то экранируют в этом плане, а если нет?
