Так мы и ехали минут десять, пока не вырвались на свободный от «попуток» участок шоссе. Здесь «Форд» сразу перешёл в наступление. Сильный удар заставил меня судорожно ухватиться за руль. С трудом выровняв машина на бешенной скорости, я понял, что стоит ему ударить чуть сильнее, и бритвенные станки, лежащие на заднем сиденье, мне уже не понадобятся.
Впереди опять замаячили автомобили, идущие в попутном направлении.
Я, не сбавляя скорости, обгонял их один за другим. «Форд» поступал так же. Метрах в пятистах я заметил ползущий по встречной полосе тяжело груженный «КАМаз». Второго такого шанса могло и не быть. Я чуть выждал, зависнув за каким-то «Москвичом», а затем резко вышел на встречную, утопив до пола педаль газа. «КАМаз» тревожно загудел, мигая фарами и пытаясь избежать лобовой атаки.
Убедившись, что «Форд» тоже вышел на встречную вслед за мной, я почти обогнал «Москвич» и стал притормаживать. Лишь в последний момент, когда до грузовика оставались считанные метры, я опять нажал на газ и, обойдя «Москвич», вернулся на свою полосу. Водителю «Форда» повторить мой маневр уже не было времени.
В отдалении от меня послышался звук удара металла о металл, скрежет и гудки автомобилей. Я проехал ещё немного и свернул на обочину. Честно говоря, было страшновато. Да что там страшновато — я до смерти испугался. Если бы во время моего безумного трюка водитель «Москвича» хоть немного увеличил скорость, то я вполне мог не успеть проскочить в стремительно сужающийся просвет между ним и КАМазом. И сейчас не «Форд» бы горел на обочине, вздымая клубы чёрного жирного дыма, а я.
Непослушными пальцами я достал из пачки сигарету и закурил, не чувствуя вкуса табака. Всё произошло очень быстро, в считанные секунды, но ощущение страха перед стремительно летящей на тебя громадой многотонного грузовика, казалось, так и останется со мной навсегда.
Я посидел ещё, потом развернулся и поехал в обратном направлении. Съезд к дачному посёлку мы давно проехали, точнее, пролетели на огромной скорости. Объезжая КАМаз, нелепым чудовищем застывший на дороге, я кинул взгляд в сторону. «Форд» уже догорал, полностью превратившись в чадящий костёр. Около него стояли какие-то люди, осознав, видимо, тщетность своих попыток спасти потерпевших аварию.
Не задерживаясь больше, я увеличил скорость и через полчаса был на даче. Итак, Лёва Гном нанёс ответный удар. Интересно, почему он избрал именно такой способ? Видимо, его по-прежнему больше устраивает несчастный случай. Прибегнуть к помощи оружия он всегда успеет. Что ж, судя по всему, теперь за меня возьмутся серьёзно. Так, что Алик Пак со своим тесаком или камикадзе в «Форде» покажутся мне просто милыми шалунами. В общем, хочу я того или нет, опять придётся обращаться за помощью. И опять к Горенцу. Точнее, к Богданову.
Взгляд упал на стоящие на полу пакеты с продуктами. Голод опять напомнил о себе. Решив, что разговор с Богдановым пока можно отложить, я прошёл на кухню и принялся готовить нехитрый обед. Наевшись от души, я намешал большую кружку чая со сгущёнкой, обосновался на диване и закурил.
День, не успев толком начаться, уже догорал. Тяжёлые снежные тучи, несомые ветром, заволокли горизонт, не оставив ни малейшего просвета. Сумерки притаились в тени окрестных домов и уже осторожно выпускали свои щупальца, не решаясь ещё окончательно завладеть округой. Я лежал, пуская дым в потолок, прихлёбывая горячий чай, и казнился.
Господи, ну почему у меня всё не так, как у других? Взять того же Женьку Пастухова. И об армии до сих пор знает лишь из книг, и война для него что-то далёкое и нереальное, как кратеры Луны, и Лёва Гном — не более чем персонаж криминальной хроники, о котором интересно почитать вечером в газете, а потом пойти спать, уютно устроившись под одеялом. Меня же вечно куда-то заносит. Я перевернулся на другой бок и загрустил. Было одиноко и хотелось услышать Наташин голос. Вместо этого до меня донёсся странный звук. Я осторожно встал с дивана, стараясь ненароком не скрипнуть подавленными пружинами, подкрался к окну и выглянул во двор.
Мелькнувший силуэт, явно подбирающийся к дому, подтвердил мои худшие опасения. Значит, нашли меня и здесь. Я-то, наивный, надеялся, что Лёва забудет об этой даче. Не тут-то было. Лихорадочно натянув на ноги кроссовки, я по скрипучей лестнице поднялся на чердак. Здесь было сыро и холодно. Огромная паутина, оставшаяся с лета, неприятно окутала лицо, заставив вздрогнуть. Дверцу за собой прикрывать я не стал, решив посмотреть, что станут делать нежданные гости.
Их было двое, и они были вооружены. Пистолет с глушителем и АКМ. Видимо, на всякий случай. Надо думать, их информировали, что придётся иметь дело с не совсем обычным клиентом, и ребята подготовились по полной программе. Я огляделся по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия. Но кроме куска бельевой верёвки да десятка кирпичей, зачем-то сваленных в углу, ничего не обнаружил. Кирпич, штука, конечно, хорошая, пролетариат его в своё время очень уважал, воюя с полицией, но против АКМа как-то не тянет.
Я прихватил с собой верёвку и выглянул в чердачное окно. Старая лестница, приваленная снаружи, была на месте. Я начал спуск, ступая на ветхие перекладины.
Оказавшись на земле, я подобрался к крыльцу, устроился за дверью и принялся ждать. В коридоре послышались шаги.
— Нет его нигде, как сквозь землю провалился, — услышал я.
— Не мельтеши, найдём, — ответил второй голос неожиданно близко.
Я выскочил из-за двери и резко накинул верёвку на шею ближайшего боевика. Он приглушённо захрипел. Удерживая верёвку одной рукой, я развернул его лицом к напарнику, и попытался вырвать пистолет из судорожно сжатых пальцев.
Этого сделать не удалось. Но, вырываясь, мой противник нечаянно нажал на спуск. Глухо хлопнул выстрел, и во лбу его товарища появилась аккуратная дырочка. Тот ойкнул, как обиженный ребёнок, и начал заваливаться на спину.
Я оставил попытки завладеть пистолетом и сжал удавку чуть сильнее. Тело в моих руках обмякло и осело на пол. Я устало выдохнул и начал той же верёвкой связывать ему руки и ноги. Затем набрал в стоящей рядом бочке ведро воды и с размаху вылил на своего несостоявшегося убийцу. Он что-то забормотал и открыл глаза.
Несколько мгновений он недоумённо всматривался в меня, не понимая, что произошло, а потом грязно выругался.
— Зачем ты так, — пожурил я его, закуривая.
— Развяжи, — потребовал он.
— Ага. Сейчас, — пообещал я, не трогаясь с места.
— Ты всё равно конченый человек. И жить тебе осталось меньше, чем первому снегу таять, — заявил он мне.
— Какое поэтическое сравнение, — восхитился я. —
Теперь перейдём к прозе. Расскажи-ка, друг любезный, кто тебя послал по мою душу. Гном, небось?
— Не знаю я никакого Гнома, — отрезал он.
— Странно, кто же тогда меня заказал? — удивился я.
— Узнаешь ещё, — недобро ухмыльнулся бандит.
— Ладно, не хочешь по-хорошему, не надо.
