— Может быть, — я не стал его разочаровывать. — Но не лучше ли нам перейти прямо к делу?
Он помолчал, внимательно разглядывая меня. Глаза у него были тёмно-карие, большие и чуть навыкате; в них ясно отражались уверенность в своём превосходстве и лёгкое презрение ко мне. Так сильный хищник смотрит на жертву, когда собирается поиграть с ней. Я почувствовал себя барашком, отбираемым для празднования Курбан Байрама.
— Что ж, это по-мужски, — наконец решился он, выработав, видимо, план, как меня охмурить. — Если моё предположение верно, и ты действительно давно работаешь с Богданом, то должен быть в курсе возникших между нами разногласий, так?
— Героин, — равнодушно ответил я, затягиваясь сигаретой.
— Да, Саша, но давай будем называть его просто товаром. Ни к чему посвящать в это посторонних. — Он кивнул в сторону кухни. — Так вот, дело даже не в самом товаре. Его всё равно будут продавать здесь, независимо от желания Богдана. Проблема в том, что начни мы торговать в центре, неизбежно начнется война. Мои люди, его люди — все стреляли бы друг в друга. Бизнес от этого только страдает, верно?
— Поэтому вы попытались убрать Богдана? — перебил его я.
— Клянусь, это не моих рук дело, — торжественно заявил Казбек, воздевая вверх руки. — Могилами предков клянусь, это кто-то другой. Хотя, не буду скрывать, меня такой исход дела устраивает. Нет Богдана — нет проблемы. Ты со мной согласен?
— Ага, — невежливо буркнул я, отсаживаясь подальше.
От Казбека ощутимо пахло землёй. Не пашней, нет — тяжёлым застойным духом гниющей падали, превращающейся в перегной.
— Но тут появился ты. Я решил встретиться, поговорить. Открою тебе правду. Богдановской группировке конец. Одно моё слово — и ваших людей перебьют, как мух, за несколько дней. Оставшиеся в живых разбегутся сами. Но мы, горцы, не так воспитаны. Я сказал себе: надо дать шанс этому человеку, занявшему место Богдана. Если он не дурак, мы ещё сможем договориться. Если нет… — он тяжело вздохнул и хлопнул себя по колену, сокрушаясь, видимо, о тех несчастных, которых придётся отправить на тот свет. — Я видел тебя сегодня на похоронах твоих бойцов. Мне показалось, ты не захочешь больше смертей.
— Так это был ты, — обрадовался я, узнав, наконец, кто следил за мной из BMW. — Послушай, горец, а этих четверых не по твоему приказу положили?
— Это было предупреждение, что шутки кончились. Последнее предупреждение.
— Да уж хватит, — хмыкнул я. — Чего ты хочешь от меня?
— Не от тебя, а тебе. Тебе я хочу предложить мирный договор. По нему вы добровольно и без лишней крови передаёте под мой контроль центр города. Весь, — подчеркнул он. — Взамен твои бойцы сохранят жизнь, но будут работать уже на меня. Ты же обретёшь безбедную старость. Тех денег, что я могу дать, хватит даже твоим внукам, Аллах свидетель! — Он снова поднял вверх руку с блеснувшим на ней красивым перстнем.
Старинный, решил я, и деловито спросил:
— Сколько?
— Сто тысяч баксов. — Заметив мою заинтересованность, он не удержался и позволил своему презрению вылезти наружу кривой ухмылкой.
Вот жлобяра, мысленно всплеснул я руками. Да этих денег не то, что внукам, мне не хватит до старости дотянуть!
— Мало, — заявил я.
— Сколько же ты хочешь? — он с недоумением уставился на меня.
— Пять сотен, — брякнул я.
— Сколько?! — он возбуждённо зашевелился. — Побойся бога! Жадность до добра не доводит, я это всегда говорю.
— Аслану об этом говори, — посоветовал я. — А мне необходимо пять сотен.
— Бери любую половину, — блестя глазами, предложил он.
— Нет, — отрезал я. — Жаль, что не договорились.
— Хорошо, я подумаю, — неожиданно смирился он, видимо, что-то для себя решив.
Его мысли, впрочем, читались легко, как в букваре. Рано или поздно меня всё равно уберут — так какая разница, сколько мне пообещать, раз уж я так упёрся? Платить-то не придётся.
— Тогда я тоже подумаю, — в тон ему ответил я.
— Считай, что деньги у тебя в кармане, — усмехнулся он. — Ну, а начнётся наше сотрудничество вот с чего. Товар доставят в город в ближайшее время. Когда — не важно, но скоро. Так вот, я хочу, чтобы твои люди не только не мешали торговле, но и обеспечивали прикрытие распространителям. Наш договор мы пока афишировать не будем. Я человек скромный, и не хочу, чтобы на каждом углу стали кричать, кто реально управляет делами в центре. Пусть до поры до времени все думают, что это ты. Или Богдан, как тебе больше нравится. Потом, когда всё утрясётся, ты просто передашь дела тому, на кого я укажу. Договорились?
— Конечно. Но только после того, как я получу деньги, — ответил я. — Кстати, дружище. Пока они ещё не легли на мой стол в красивом чемоданчике, подумай вот о чём. Моё появление стало для вас неожиданностью. И не говори, что это не так. Приятной или нет — судить не берусь. Но, как друга, хочу предупредить: это самый невинный из сюрпризов, которые Богдан заготовил. Их множество, и они один другого неприятнее, могу поручиться. Настолько, что воплотись они в жизнь, в этом городе камня на камне не останется от организованной преступности. Пострадают все группировки, но ты — больше всех. После того переполоха, что я могу устроить, кавказцев ещё долго не будут подпускать к делам не только у нас, но и во всём регионе. Но, не стану скрывать, я бы не хотел пускать в дело задумки Богданова. Потому что они сродни атомной бомбе — победителей не будет. Проиграют все, мы в том числе. Я, в отличие от Богданова, не испытываю неприязни ни к вам, ни к наркотикам. И, если уж карта так легла, предпочитаю мирный договор войне. Тут у нас с тобой трогательное единодушие, — я рассмеялся в лицо озадаченному Казбеку.
Он пытливо разглядывал меня, решая для себя сложную задачу: блефую я или нет? И если нет — то, может, и в самом деле придётся платить этому русскому деньги? Видимо, так, и, найдя решение, он направился в прихожую, буркнув напоследок:
— Всё получишь сполна, когда придёт товар.
С тихим щелчком захлопнулась входная дверь. Я вышел в коридор и убедился, что гости окончательно оставили нас в покое. Потом отправился на кухню. Таня невозмутимо листала модный журнал, уютно расположившись за столом. Заметив меня, она подняла глаза:
— Он уже ушёл?
— Да. А ты смелая, — сказал я. — Неужели тебе в самом деле не было страшно?
— Нет, — она покачала головой.
— Но почему? — удивился я. — Это ведь, между прочим, были настоящие бандиты.
— Ну, во-первых, папа учил меня никогда и ничего не бояться. Во-вторых, по его совету я всегда ношу с собой пистолет, — тускло блеснув в свете лампы, на стол лёг вальтер. И в-третьих, ты же был рядом.
Она улыбнулась, легко встала с места и подошла ко мне вплотную. Наши губы снова встретились, и это отбило у меня всякую охоту продолжать расспросы.
