— Вряд ли это возможно. Никто не сможет построить себе светлое будущее на деньги, украденные у моего отца. Подожди, а почему ты упомянул Дениса? У тебя что, есть конкретные доказательства его вины?
— Как сказать. — Я допил остывший чай. — Сегодня я встречался с ним. Мне вдруг стало интересно, почему никто не пытается отобрать у тебя предприятия отца, хотя они, думаю, приносили немалый доход…
— И приносят, — перебила она. — Неужели ты считаешь, что у кого-то хватит наглости это сделать?
— Легко, — кивнул я. — Владимир Борисович помочь тебе сейчас ничем не может. Есть, правда, мы с Горенцом, но на нас тоже давят со всех сторон, да и в финансовых делах мы с ним разбираемся очень слабо. Короче, я боюсь, что Валяев, пользуясь бесконтрольностью, затеял нечто опасное для нас. Точнее, не боюсь, а уверен в этом.
— Саша, а тебе не кажется низостью обвинять человека, когда его нет рядом? — неожиданно спросила Наташа.
— Нет, — буркнул я. — Потому что мы не в мушкетёров играем. Ставки слишком велики, чтобы размениваться по мелочам. Сейчас меня интересует только одно: не успел ли он втянуть тебя в какой-нибудь сомнительный проект, заморочив голову? Если да, то лучше сразу скажи, и мы вместе придумаем, как из этого выпутаться.
— Спасибо за заботу, — сарказм в её голосе заставил меня поморщиться. — Но я уж как-нибудь сама разберусь, кому и в какой степени следует доверять. Что касается Дениса… Ты можешь предъявить конкретные обвинения? Нет? Тогда не будем больше возвращаться к этой теме. Ещё чаю?
Я молча вмял окурок в пепельницу, поднялся и пошёл к выходу, внезапно ощутив себя старым и уставшим. Какой смысл подставлять свою шкуру за интересы этой девчонки, не желающей верить мне?
— Саша, — сказала она мне в спину. — Знаешь, ты неважно выглядишь. Ты действительно хорошо себя чувствуешь после аварии?
Искренняя забота, которая слышалась в её голосе, только разозлила меня.
— Прекрасно, — ответил я, расправляя плечи. — Гораздо лучше, чем до неё, — и прикрыл за собой двери.
Придя домой, я устроился на кухне и, заварив чай, принялся разглядывать сизый дым, тающий на кончике сигареты. Глаза натолкнулись на записку, оставленную Олей. Я взял её в руки и, поколебавшись немного, скомкал, и бросил в пепельницу. Мне не хотелось ничего, кроме тишины. Видимо, я и в самом деле постарел за сегодняшний день.
Глава 6
ВЫШЕ НАС ТОЛЬКО ГОРЫ, КРУЧЕ НАС ТОЛЬКО ТУЧИ…
Неясные тени зимнего утра ещё только затевали за окнами свою игру, когда я открыл глаза и невольно выругался. Опять умудрился заснуть в кресле, хотя много раз давал себе слово больше этого не делать. Тело, распрямляясь, противно захрустело, защёлкало, и я, по старой, детской ещё, привычке, принялся делать зарядку. Кряхтя и морщась, я пару раз присел, покрутил руками в воздухе, имитируя неизвестное спорту упражнение, попробовал отжаться от пола и, плюнув на всё, обосновался на кухне, включив чайник. Несмотря на явный саботаж с моей стороны, организм всё-таки среагировал, кровь побежала быстрее, разливаясь по сосудам, боль в пояснице исчезла, и даже онемевшая нога приобрела былую работоспособность. А, может, всё дело не в зарядке, а в крепком коктейле из кофеина с никотином, проглоченном только что, подумал я, направляясь в ванную. Надо будет попробовать завтрашний день начать не с самоистязания, а сразу — с большой чашки чая и сигареты, можно прямо в постели.
Пенная вода ванны сомкнулась надо мной и помешала развить перспективную идею. Вынырнув, я думал уже совершенно о другом. Покоя мне не давала Наташа, точнее, её глупые обиды и недоверие, от которых могло пострадать дело. Да бог с ним, с делом, могла пострадать в первую очередь она сама, упрямо поддерживая дружбу с Валяевым. А может, и не только дружбу? Я завозился в ванне, и вода выплеснулась на пол. Надо что-то придумать, и срочно. Отдать его на съедение Мишане? Не эстетично как-то получится. Самому объяснить, что лучше бы ему не вертеться возле Наташи? Выйдет пошло, как в дешёвом сериале, сморщился я. А если он вздумает пререкаться со мной, и я разозлюсь, тогда всё получится ещё хуже, чем если бы я сразу отдал его Мишане. Да и с Наташей я тогда окончательно испорчу отношения. Прямо ребус какой-то, вздохнул я, вытираясь полотенцем. Мой телохранитель, разбуженный телефонным звонком, бодро зевнул в трубку, отчего у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, и вежливо поинтересовался:
— Чего надо?! Ты хоть знаешь, урод, сколько сейчас времени?
— Во-первых, Миша, — начал я, — при всей своей скромности к уродам я себя не отношу. Возможно, я и заблуждаюсь, но уж позволь мне оставаться в этом заблуждении и дальше. А во-вторых, хватит спать. Пора браться за работу, дружище. Знаешь поговорку на этот счёт?
— Это где работа, типа, не волк? — напряг он свой могучий интеллект.
— Нет, — вздохнул я. — Это про тех, кто типа рано встаёт.
— Не знаю, — огорошил меня Мишаня. — Про тех, кому не спится, мне не интересно. Какие проблемы, босс? На часах ведь, в натуре, только начало седьмого. Или едем куда?
— Едем. Через сколько мне тебя ждать?
— Ну, — протянул он и опять зевнул. В этот раз я успел благоразумно убрать трубку на безопасное для уха расстояние. — Минут через сорок, наверное. Раньше никак не получится.
В трубке, накладываясь на сиплый Мишанин бас, послышался женский смех. Если под боком у него пригрелась сейчас какая-нибудь весёлая красотка, так ему не то, что сорока — четырёхсот минут мало будет.
— Вот что, — сухо произнёс я. — Жду тебя через двадцать минут. Опоздание расценивается, как дезертирство и карается немедленной отправкой на собеседование с Горенцом. Вопросы?
— Какие тут вопросы, — крякнул он и отключился.
Я побродил по квартире, выкурил сигарету и решил, что неплохо было бы подышать свежим воздухом. А то ведь на улице практически не бываешь, укорил я себя. Пять минут спустя я, содрогаясь от холода и приплясывая на месте, вдыхал посиневшим носом пресловутый свежий воздух и материл сквозь зубы зиму, Деда Мороза и свою неуёмную тягу к здоровому образу жизни, вытолкнувшую меня из тёплой квартиры. Серый рассвет неясной дымкой плыл над деревьями, обнажая застывшие в небе облака. Тяжёлые и унылые, они свисали грязными клочьями, цепляясь за крыши многоэтажек и открывая в просветах между собой мерцающие ледяным светом звёзды. От их вида мне стало ещё холоднее, и я решил, что лучше смотреть по сторонам, наслаждаясь, так сказать, пейзажем. Наслаждаться пейзажем активно мешали укутанные в тёплую одежду собачатники, выводящие на прогулку своих питомцев. То тут, то там скрипела дверь подъезда, и очередной лохматый или гладкошёрстный квартирный страдалец с громким лаем вылетал на улицу, обнюхивая собратьев и помечая территорию. Их хозяева, сбившись в кучу, что-то оживлённо обсуждали и недоуменно косились на меня, одетого явно не для зимних прогулок и одиноко пританцовывающего на крыльце. Догадайся я надеть меховую шапку, тулуп, валенки и прихвати с собой какого-нибудь зловредного мопса — я был бы своим на этой утренней тусовке. А так ерунда получается, подумал я, плотнее натягивая кепку на уши и тоскливо озираясь вокруг. Даже поговорить не с кем.
