— Ну, насмешил! Да ты никак приехал ультиматум мне ставить? Сам додумался до такого, или Горенец подсказал?
— Сам, — я тоже улыбнулся. — Только не говори мне, что это не ты пытался нас с Олегом ликвидировать. Я уже большой и в сказки не верю.
Он просмеялся, наконец, и утирая проступившие слёзы платком, произнёс:
— Да, был грех, недооценил я вас, ловкачей. Ну, и дальше что? Мстить собираешься? Вот он я, перед тобой, — он развалился в кресле.
Его охранник неслышно переместился из прихожей в комнату, не особо пряча от меня зажатый в руке пистолет.
— Зачем? — я постарался придать голосу убедительность. — Сделанного не воротишь, а мир, даже худой, нам обоим нужнее, чем ссора. Я приехал не для того, чтобы вспоминать старые обиды, а чтобы обсудить наше совместное будущее. Но перед этим, из чистого любопытства, хочу задать тебе один вопрос. Богдан — тоже твоя работа? Только ответь честно, всё равно ты сейчас банкуешь, опасаться тебе нечего.
— Будешь смеяться, — он задумчиво принялся пыхтеть сигарой, — но это не я. Сам не пойму, кто меня опередил. Тачку мои люди ему попортили, это так. Но стрелков я не посылал. Не успел, — осклабился он.
— Тогда кто?
— Говорю же, не знаю. Сначала я думал, что Казбек, но и он не стал брать это на себя. Так что вопрос пока остаётся открытым.
Всё очень странно, подумал я, закуривая. Кто же этот таинственный враг, выступивший против Богданова и не спешащий появиться перед нами? Калач? Я выпустил струйку дыма и поднял глаза.
— Ладно, бог с ним, с Богданом. Давай лучше о нас поговорим.
— А что здесь говорить? — удивился он. — Либо ты принимаешь мои условия, либо нет. Третьего тебе не дано.
— Допустим, принимаю. Когда ты снимешь ментов с моего хвоста?
— Вот, что тебя беспокоит, — снова рассмеялся он. — Да хоть сейчас. Не веришь? — Он достал телефон. — Алло, Эдик? Артём. — Он искоса глянул на меня, проверяя, прочувствовал ли я важность момента. Я застыл в напряжённой позе, всем своим видом давая понять, что прочувствовал. — Я по поводу Махницкого. Что? Да, я знаю, ты всё сделал, как просили. Только вот что, Эдик. Парень сидит сейчас у меня, бьёт себя в грудь и говорит, что ни в чём не виноват. Я и подумал: может, дадим делу обратный ход? Сложно? Ты меня не понял, Эдик, — Артём враз посмурнел. — Если я говорю — «может», то переводится это как надо. Всё теперь ясно? Вот так уже лучше, — расслабился он. — Да нет, то, что ты получил, твоё, о чём разговор. Да, да. В общем, я могу обрадовать парня? Хорошо, давай, — он отложил телефон.
Я сидел, притворяясь, что страшно подавлен его величием.
— Всё, твоя проблема решена, — усмехнулся он. — Одним звонком, как видишь. А ты ещё раздумывал по поводу нашего союза.
— Что ж, услуга за услугу, — произнёс я. — Теперь моя очередь.
— Да? — удивился он. — Ладно, говори. Послушаем, что там у тебя.
— Видишь ли, — начал я, изображая на лице мучительную работу мысли, — я ведь не просто так пытаюсь выяснить, кто отправил Богдана на койку. Есть у меня своя задумка на этот счёт. То, что это сделал не ты — факт, надо признать, очевидный. Ты своему слову хозяин и изворачиваться не стал бы, — подхалимски заметил я. Артём важно кивнул, явно довольный моими словами. — Но тогда возникает вопрос: кто это сделал? Остаётся только Казбек. Ему как раз верить нельзя сразу по двум причинам: он «чёрный» и он пришлый. То, что он не взял на себя ликвидацию Богдана, лично меня только настораживает. Конечно, можно объяснить его поступок скромностью, но я в это слабо верю. Тогда зачем он скрывает свою причастность к ранению одного из городских авторитетов? Что, если Богдана убрали не за то, что он был против торговли зельем, а потому, что он изначально не доверял кавказцам? Ведь ни для кого не секрет их тактика: сначала в городе появляется некая подготовительная команда, которая ассимилируется, обустраивается и, в конце концов, перестаёт привлекать чьё-либо внимание. Через этих людей накапливаются запасы оружия, покупаются квартиры, заводятся связи среди чиновников. Затем наступает черёд второго этапа — в город прибывает команда боевиков. Обрати внимание, Казбек не скрывает того факта, что воевал, и по сути своей боец, а не торговец. Команда в короткие сроки отстреливает местных авторитетов, вытесняет уже имеющиеся группировки и заменяет их своими. Затем…
— Кому ты рассказываешь об этом? — поморщился Артём. — Я и без тебя прекрасно знаю эту «коронку» кавказцев. Ты хочешь сказать, что Казбек устранил Богдана и…
— И не признаётся в этом потому, что на самом деле уже вовсю начат второй этап захвата власти в городе.
Казбек ведь по-настоящему и не стремился договориться с Богданом. Уверен, компромисс всегда можно было найти. Нет, он этого не сделал потому, что Богдан был опасен не своей несговорчивостью, а тем, что сразу разглядел планы кавказцев и объявил о них во всеуслышание.
— Гм, — Артём, скривив губы, выдул струю сигарного дыма. — Ну и что?
— Как ты считаешь, кто будет следующим после Богдана?
— Хочешь сказать, что я? — он улыбнулся. — Ну, уж дудки. Казбеку не по силам меня свалить, и он это понимает.
— Богдан тоже так думал, — обронил я.
— Короче, Махницкий, — разозлился он. — Что у тебя есть, кроме голых слов? Хоть одно доказательство ты можешь привести?
— Нет.
— Ну и нечего тогда воздух сотрясать, — успокаиваясь, буркнул он. — Я, в отличие от Богдана, слежу за ситуацией. Ладно, теоретик, будем считать разговор на эту тему закрытым. Послушай лучше, что я тебе скажу. Во-первых, завтра ты вернёшь в «Авраам» Валяева. А то, понимаешь, ворвался со своим «быком» в серьёзное учреждение, мебель переломал, моих людей искалечил. Валяев, бедолага, тоже огрёбся. Ты на него зла не держи, — он похлопал меня по плечу, — и уясни для себя: вы теперь будете работать вместе, в одной команде. И тебе совать нос в «Авраам» не стоит. Заниматься пока будешь другим. Сегодня у меня встреча с Казбеком запланирована. Думаю, ему не терпится узнать, когда он сможет приступить к реализации товара, в том числе и в центре. Так я его обрадую, а ты проследи, чтобы его людей не обижали. Более того, в случае необходимости вы прикроете их. Понял?
— Да, — кивнул я.
— Молодец, — одобрил он. — И вот ещё что. Ты, говорят, накоротке с Богдановской дочерью?
— Кто говорит? Валяев?
— Какая разница? Нам надо, чтобы она подписала кое-какие бумаги. Вот ты и намекни ей, что это для её же пользы. Иначе придётся ломать девчонку, а мне бы этого не хотелось, — заметил он, поднимаясь с кресла. — Ладно, пока всё. Собирайся, мне пора ехать.
Я послушно встал, гася сигарету.
— Что ж, пора, так пора. Я без машины. До «Мельницы» меня не подбросите?
— Не велик барин, — хохотнул он, набрасывая пальто, — пешком доберёшься. Некогда мне тебя развозить.
