— Толстую, говоришь? Ну-ка, опиши мне его поподробнее, — попросил он.
— Зачем? — удивился я.
— Надо. Так как он выглядел?
— Как? Толстый, лысоватый, лет сорока, может, старше. Одет был в гражданку. Лицо отёчное.
— А как ты узнал, что он майор? Сам же говоришь, он в гражданке был?
— Конвоир к нему так обращался. А фамилию на дверях кабинета разглядел.
— Есть майор, который подходит под твоё описание. Только не Саблин. Попади ты к Саблину, так легко не отделался бы. Сознался бы во всех грехах, он допрашивать умеет.
— Что значит — умеет? — поёжился я. — Лупит, небось, задержанных до посинения?
— Не без того, — пожал плечами дядька. — А ты как хотел? Работа у нас такая, всякие типажи попадаются. Но сейчас не об этом речь. Сдаётся мне, допрашивал тебя Павлюк из ОБНОНа.
— Из чего?
— Из ОБНОНА. Борцы с наркотой, — коротко пояснил он и поднялся. — Придётся всё-таки позвонить. Если окажется, что наводку на тебя в самом деле дал он, тогда это, конечно, липа. Он давно на заметке числится за разные фокусы, да вот доказательств против него нет. — Дядя Паша скрылся в прихожей.
— Ох, Саша, — вздохнула тётка, — смотрю на тебя, и страх берёт. Одни синяки толком не сошли, а ты уже новыми обзавёлся. Это когда-нибудь кончится?
— Да ладно, — буркнул я, вертя в руках зажигалку. — Эго в последний раз, обещаю. Вот разберусь с проблемами и буду жить, как все.
— Обещать ты горазд. Какие у тебя проблемы? Паша правильно говорит, друзья у тебя такие, что хлопот не оберёшься. — Надо разборчивей быть и…
— Точно, Павлюк, — сообщил вернувшийся дядька.
Тётя Соня покосилась на него, недовольная тем, что её перебили.
— Что ты на меня так уставилась? — удивился дядя Паша. — Мы чай пить будем или нет?
— Будем, — ответила она, поджимая губы.
— Ну так давай чашки. Или нам его прямо из чайника хлебать? — возмутился дядька.
— Сроду от тебя слова доброго не дождёшься, — обиделась она. — Подай, принеси, убери — и так двадцать лет, — последние слова донеслись уже из кухни.
Дядя Паша оглянулся и заговорщицки зашептал мне:
— Ни за что больше не женись, Санька. Раз попробовал — и хватит. Ещё и радоваться должен, что у тебя так всё сложилось. А то пилила бы день и ночь, как моя. Натерпелся я от неё за эти годы, ты бы знал…
— Что-что? — переспросила неслышно появившаяся тётка.
— Это я так, о своём, — смутился дядя Паша. — А про Павлюка ты мне, Саня, можешь и не рассказывать. Без тебя знаю, у кого он на побегушках. Но одно дело знать, другое — доказать. Разницу чувствуешь?
— Чувствую, — кивнул я. — Да чёрт с ним, земля круглая, поскользнётся и он когда-нибудь. У тебя-то как дела? Полковника не обещают?
— Какого там полковника, — злорадно сообщила тётя Соня. — На пенсию не сегодня-завтра отправят.
— Серьёзно? — удивился я. — Ты ж молодой ещё?
— Какой там молодой, — понурился он. — Своё я уже давно выслужил. А пенсионеров нынче никто не задерживает на службе. Даже наоборот.
— Дела, — протянул я. — Чем думаешь заниматься?
— Не решил ещё. Может, в ночные сторожа подамся, — невесело усмехнулся он.
— Как же, возьмут тебя, — поддела тётка. — Ты по ночам спишь, не добудишься. И храпишь, к тому же.
— Слушай, ты можешь помолчать?! — дядька смял неприкуренную сигарету. — Помни, Саша, что я тебе сегодня сказал. Не женись больше, ну их к чёрту, баб этих. Будешь мучиться, как я.
— Это кто мучается? — изумилась тётка. — Ты?!
— Не ты же, — хмыкнул дядя Паша, остывая.
— Саша, ты его слышал? — она повернулась ко мне, ища сочувствия.
— Что? — я поднял глаза. — Нет, ничего не слышал. Задумался. Ладно, мне пора. Спасибо за ужин.
— Давай, — кивнул дядя Паша. — Будь аккуратнее.
— Хорошо. Слушай, а давай я тебя к Богданову в агентство устрою? — предложил я. — Работа непыльная, да и платят побольше, чем в твоей конторе.
— Нет, спасибо, — покачал он головой. — Не для меня это.
— Ты подумай пока время есть. Надумаешь, — дай знать, ладно? И вообще, не кисни, найдём мы тебе нормальную работу.
— Договорились, — улыбнулся он.
Я подмигнул ему на прощание и закрыл за собой дверь.
Глава 9
ЛЕЧИТЬ БАНДЕРЛОГОВ
К вечеру погода испортилась. Порывистый южный ветер подбрасывал в воздух стаи крупных мокрых снежинок, заставляя их порхать в неуклюжем танце. Я постоял на крыльце, постепенно превращаясь в снеговика. Снег нависал на ресницах тяжёлыми ледяными комками, слепил и отбивал всякую охоту к пешим перемещениям. Хотелось вообще плюнуть на всё, устроиться в тёплой квартире с чашкой кофе и сигаретой и вслушиваться в завывания вьюги за окном. Но позволить себе это я не мог. Пряча в ладонях колеблющийся огонёк зажигалки, я закурил намокшую сигарету, спрятал её в кулак и задумался.
Кого всё-таки я увидел в доме Калача? Богданова или его призрак? В призраков я не верю, так же, как в гадания, магию и прочую чушь. Зато вполне доверяю своим глазам. Уж они-то подводят меня нечасто. По крайней мере, реже, чем не очень откровенные, мягко говоря, друзья. Я имею в виду Олега. Зачем ему понадобилось разыгрывать передо мной целый спектакль, убеждая, что Богданов действительно ранен, если на самом деле тот вполне сносно чувствовал себя под охраной Калачёвской «братвы»? Понятно теперь, откуда брались эти планы на все случаи жизни. Олег просто-напросто ежедневно отчитывался перед ним и получал указания. Но я-то зачем был им нужен?
На этот вопрос ответа я не знал, зато понимал теперь, почему Олег так яростно заступался за Калача, когда я упомянул того в качестве возможного заказчика покушения на Богданова. Хотя теперь получается, что и заказчика не было. И ещё получается, что Богданов с Калачом по-прежнему дружны и настолько доверяют друг другу, что Владимир Борисович без опаски вверил себя в руки старого вора. Их-то что связывает? За Богдановым, насколько я знал, отсидок не числилось, и к блатной аристократии он не принадлежал. Странно всё это.
Но куда неприятнее было ощущение, что меня попросту подставили. Сунули между Артемом и Казбеком, как болванку между молотом и наковальней, а что из этого выйдет, зависит лишь от того, насколько активно я буду извиваться, уворачиваясь от их ударов. Тебя можно поздравить, Махницкий, усмехнулся я. Ты полностью оправдываешь данное тебе Богдановым прозвище. Осталось только повесить на грудь табличку: «Махницкий, любитель подставлять голову под тумаки, предназначенные другим». Я поёжился от порыва ветра, скользнувшего под пальто. Ладно, не будем горячиться, решил я. Всё равно мне придётся доиграть до конца свою роль, раз уж взялся. А там разберёмся, время всё расставит по своим местам. Я вытащил мобильник, стряхивая с него липкий снег.
