— Дурак! — взбешённо заорал Горенец. — Топай отсюда, пока сам цел!
— Да я что, я ничего, — смущённо забормотал здоровяк, пятясь. — Я просто подумал, что раз он вместе с ними был…
— Иди-иди отсюда, — подтолкнул его Горенец. — Ладно, я поехал. Саша, ещё увидимся!
— Конечно, — равнодушно отозвался я. — Не вопрос, в одном городе живём.
Олег задержался на пороге, собираясь, видимо, сказать мне ещё что-то, но потом передумал и, качнув головой, вышел из кабинета. В комнате сразу стало пусто. Шаги Богданова, ступающего по паркетному полу, гулко разносились в тишине. Он подошёл ко мне и сказал:
— Ну здравствуй, Саша.
— Моё почтение, — буркнул я.
— Давно мы с тобой не виделись.
— Не знаю, как вы меня, а я вас вчера имел честь наблюдать на его даче, — съехидничал я, кивая в сторону Калача.
— Я же говорил, он тебя узнал, — оживился Калач. — А ты: не может быть, не может быть… Глазастый пацан попался. Ты хоть понимаешь, Айболит, что из-за тебя пришлось нам ломать все свои планы? Богдан и не собирался раньше, чем через пару недель, появляться на свет божий. Если б не ты со своими выкрутасами…
— Ну уж извините, если что не так вышло, — разозлился я. — А заодно объясните, Владимир Борисович, какого чёрта вы вообще заставили меня участвовать в этой авантюре? Зачем было притворяться раненым, подставлять меня под пули Артёма и прочих головорезов? К чему всё это?
— Потому что, не скройся я вовремя, мне точно пришлось бы заказывать гроб из красного дерева и пышные похороны, — с кривой улыбкой ответил Богданов. — Ты думаешь, Артём остановился бы, взорвав мою машину? Нет, конечно. Рано или поздно не он, так Казбек добрался бы до меня. Так что выхода у меня не оставалось. Пришлось лечь на дно в доме своего старого друга, — он кивнул в сторону Калача. — А почему выбор пал на тебя? Боюсь, никого другого, на кого я мог бы положиться, под рукой не оставалось. Все остальные уже либо были куплены, как Валяев, либо могли в любой момент перейти в другую команду, узнав, что я, скорее всего, останусь не при делах. Тебя же никто из нашего круга не знал и, следовательно, переманить на свою сторону не мог. Да и купить тоже. Ты, к сожалению, не продаешься.
— Почему — к сожалению? — не понял я.
— Потому что я тоже не отказался бы купить тебя, — он в упор посмотрел на меня, ожидая ответа.
— Ладно, с этим понятно. Но что мне не даёт покоя, так это вопрос: кто всё-таки прикончил Бубна? Я, при всём желании, этого не делал.
— Это сделал я, — Калач, перестав ухмыляться, подошёл ближе. — Мои пацаны просто офонарели, когда увидели болтающегося на проводах парашютиста. Думали — шпион, а оказалось Бубен. Естественно, поговорили с ним по душам. Куда, мол, и откуда летел, и всё такое. Когда он признался, что указал на меня как на человека, подрядившего его наехать на богдановскую группировку, я его и прикончил. За базар всегда приходится отвечать, Айболит, рано или поздно.
— А зачем он это сделал? — продолжал я недоумевать. — Почему было сразу не признаться, что его нанял Артём?
— Ну, ты даёшь, братан. Ты думаешь, сдай он Артёма, ему бы лучше пришлось? Бубен надеялся выжить тебе назло после этого прыжка и поквитаться потом на всю катушку. Умирать он не собирался, точно тебе говорю.
— Ясно.
— Саша, ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнил о себе Богданов.
— Какой? А, вы всё о том же, — вздохнул я. — Нет, Владимир Борисович, ответил, и уже давно. Ваши волчьи игры не по мне. Я и в этот раз согласился принять в них участие лишь потому, что…
— Наташа попросила? — усмехнулся Богданов. — Кстати, она изначально была против того, чтобы играть тебя втёмную, настаивала, что ты должен знать всё, от начала до конца. Но потом… Уж не ведаю, что там между вами произошло, но она неожиданно изменила своё мнение. Опять, небось, поругались? Из-за чего на этот раз?
— Были обстоятельства, — уклончиво ответил я.
— Значит, сам виноват, — резюмировал он. — Ты не держи на неё зла, Саша, за этот обман. Договорились?
— Да. Тем более что согласился я вовсе не из-за Наташи. Неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы позволить женщине, даже такой, как Наташа, управлять мною? Нет уж, дудки!
— Почему же тогда? — он недоуменно вскинул брови.
— Горенец, — ответил я, закуривая. — Ему я не мог отказать, даже зная, что меня подставляют.
— A-а, фронтовое братство и всё такое, — глумливо подал голос Калач.
— Точно. Но тебе, старый хрен, этого не понять, — ответил я.
— Эй, Богдан, попридержи своего волчонка, — потребовал Калач. — Пока я с ним не разобрался!
— Попробуй, — хмыкнул я и пошёл к выходу. — Только, когда соберёшься сделать это, вспомни про Казбека с Артёмом.
— Ты это к чему сказал?! — взбеленился Калач. — Братан, ты мне угрожаешь? Ты слышал, Богдан? Ах ты…
— Кстати, — я остановился на пороге. — Владимир Борисович, вы мне кое-что должны. Деньги за проделанную работу. Так мы с Горенцом договаривались.
— Конечно, без проблем, — пожал он плечами. — Сколько ты хочешь? Пятьдесят тысяч хватит? Долларов, само собой разумеется.
— Пятьдесят? — Я усмехнулся. — Даже жлобоватый Казбек предлагал мне в десять раз больше.
— Ты что, дурак, парень? — захрипел из своего угла Калач. — Тебе дают пятьдесят штук, бери и радуйся! А пол-лимона отхватить — этого ты не видел?! — он скроил незатейливую комбинацию из трёх пальцев и выставил её на всеобщее обозрение.
— Хорошо, Саша, — невозмутимо ответил Богданов. — Ты получишь пятьсот тысяч.
— Да ты спятил, Богдан! — возмутился Калач. — Лоху — такие бабки?! У него их завтра же отберут! Я лично этим займусь!!
— Не советую, — усмехнулся Богданов. — К тому же, он их отработал. Чем думаешь заняться теперь, когда ты стал богатым человеком, а, Саша? Будешь по-прежнему копошиться в своей больнице?
— Ага, — кивнул я. — А может, поеду путешествовать. Надо ведь когда-нибудь и мир посмотреть.
— Тоже мне, путешественник, — фыркнул Калач. — Сидел бы ты лучше дома, Пржевальский. Это мы с Богданом люди терпеливые, худо-бедно ещё сносим твои штучки, а на чужбине тебе сразу голову оторвут.
— Посмотрим, — улыбнулся я. — Пока, — и закрыл за собой дверь.
На улице уже наступила ночь. Крупные зимние звёзды загадочно мерцали в небе, предвещая морозы. Я постоял немного возле джипа, выделенного в моё пользование Олегом, колеблясь, имею ли я теперь право воспользоваться им. Потом махнул рукой, забрался в салон и выехал со двора. Фонари ночных проспектов дружелюбно поглядывали на меня, словно приветствуя возвращение старого приятеля. Остановившись возле «Каскада», я достал телефон и набрал номер Олега.
— Это Махницкий. Машину оставляю возле «Каскада». Помнишь, бар недалеко от моего дома? Там она и будет стоять. Пришли кого-нибудь забрать её, ладно? Вещь дорогая, за ночь либо угонят, либо раскурочат по частям.
