Было заметно, что Вулкан потрясен.
– Мне приходилось плавать в местах и похуже, – небрежно заметила Астара. – Здесь, по крайней мере, нет крокодилов.
– Крокодилов? – повторил он за ней удивленным тоном. А потом воскликнул:
– Биверли! Не хочешь ли ты сказать, что ты дочь Чарльза Биверли?
– Разумеется. Чарльз Биверли – мой отец! – улыбнулась Астара.– А ты разве не знал?
– Я и представления не имел, – ответил он. – Я слышал только, что дядя Родерик устраивал в Париже пышные и многолюдные приемы ради юной воспитанницы.
Он замолчал и уставился на нее так, как будто не мог поверить своим глазам.
– Дочь Чарльза Биверли! Я далее не подозревал и не мог мечтать! Значит, ты и есть та самая малышка, которая ездила с ним в Сиам и пересекла верхом на верблюде Ливийскую пустыню.
Астара засмеялась.
– Тогда я была слишком маленькой и почти ничего не запомнила, только то, что сидела с большим удобством на спине верблюда и спала, потому что размеренное движение меня убаюкивало.
Увидев, что изумление еще не сошло с лица Вулкана, она добавила:
– Я любила путешествовать с папой, и все эти последние годы, после его смерти, скучала не только по нему, но и по разным восхитительным, необыкновенным вещам, по приключениям, которые мы испытывали вместе с ним. Она тихонько вздохнула.
– Вот почему мне так захотелось прочесть твою книгу. Я надеялась, что она напомнит мне те статьи, которые папа обычно писал для лондонской Ассоциации исследователей. А когда я была недавно в Париже, один из основателей Географического общества сказал мне, что он любил слушать папины лекции.
– Я слышал две из них, и в обеих он упоминал тебя, – сказал Вулкан.
– Я помню их, – с улыбкой сказала Астара. – Я провела много часов, переписывая их набело, чтобы можно было прочесть папины каракули.
– Удивительно, как после стольких трудных и опасных путешествий тебе удалось остаться такой нежной и эфемерной, словно тебя может подхватить и унести прочь легчайший ветерок?
– Я намного крепче, чем ты думаешь.
– И невероятно находчива!
Она посмотрела на него, и какое-то время они молчали. Затем он сказал:
– До того как ты вошла в комнату, я стоял тут у окна и размышлял, что мне придется отказаться от запланированной экспедиции на Кавказ. И мне было жаль это делать, потому что я намеревался написать об этом статью для Географического общества, и в Париже ее с нетерпением ждут.
Астара замерла.
– А… теперь? – спросила она, чувствуя, как у нее падает настроение.
– Теперь я вижу, что все-таки выполню мои обязательства, – ответил Вулкан. И потом добавил: – А тебя возьму с собой.
Астара издала радостный вопль, и не успел он пошевелиться, как она уже сидела у него на коленях и обнимала за шею.
– Ты… серьезно? Ты правда… возьмешь меня с собой на Кавказ?
Он посмотрел на нее с нежностью, какой она прежде не видела на его лице.
– Теперь я никак не могу оставить тебя здесь, а то тебя опять кто-нибудь похитит и будет склонять к браку, как это сделал мой дорогой кузен.
– Он… ревновал к тому… как я… смотрела на тебя.
– И из-за этого пошел на подлость? Что ж, это вовсе не новость, он всю жизнь так поступает, – жестко заметил Вулкан. – Но с тобой у него ничего не получится. Ты моя, Астара, я едва не сошел с ума, когда подумал, как буду жить без тебя дальше.
– Ты… думал, что я буду… для тебя помехой? Что стесню твою свободу? – пробормотала Астара.
– Я думал, у нас нет ничего общего, кроме взаимного чувства, – ответил Вулкан.
Он обхватил ее лицо ладонями и сказал:
– Ты должна меня простить, моя дорогая, но как я мог догадаться, что, несмотря на всю твою красоту, делающую тебя похожей на богиню, и на окружающую тебя роскошь, ты – дочь незабвенного Чарльза Биверли и привыкла совсем к другой жизни?
– Я думаю, что мне… все равно… если мы будем… в палатке посреди пустыни… или в горной пещере… лишь бы… вместе.
– Теперь я это вижу. Какой я был глупец! – воскликнул Вулкан.
Он обнял ее и поцеловал, страстно и долго. У нее вновь закружилась голова, а все тело наполнилось блаженством, какое в ней всегда пробуждали его губы. Только теперь все стало еще лучше, еще чудесней, потому что она уже не боялась его потерять.
Наконец он выпрямился, взглянул на нее и сказал:
– Моя драгоценная, маленькая Афродита, как только я мог решиться на такое? Ведь я рисковал потерять тебя навсегда!
– Ты никогда… не потеряешь меня, – ответила Астара, – а я буду с тобой… буду присматривать за тобой, как мама за папой.
Вулкан улыбнулся.
– Я-то думал, что это мне придется за тобой присматривать!
Астара засмеялась.
– Мама говорила, что мужчины всегда так считают, а на самом деле папа постоянно все забывал – компас, карту, даже еду, если мы были не с ним.
– Как вижу, ты прошла хорошую школу и готова стать женой путешественника!
Она серьезно посмотрела на него.
– Т-тебе… не обязательно… на мне жениться… если ты не… хочешь этого.
– И всегда бояться, что потеряю тебя? Ну уж нет! Ты немедленно станешь моей женой! А через четыре дня мы отправимся в Париж.
– Ах… Вулкан!
Это был крик бурного восторга. А потом, когда он стал целовать ее снова, крепко прижав к себе, она почувствовала, как бьется его сердце рядом с ее. Его поцелуи сделались более жадными, более страстными, она вся задрожала, когда он погладил ее рукой.
– Я возбуждаю тебя? – прошептал он.
– Ты… сам видишь. Я люблю тебя… ах, Вулкан… как я люблю тебя!
– Но не так сильно, как мне хотелось бы.
– Тогда… научи… меня.
– Это я и намерен сделать, моя драгоценная, обожаемая, маленькая Афродита.
Голос Вулкана чуть дрогнул, а в глазах зажегся огонь, от которого все ее тело охватила дрожь. Она откинула голову и посмотрела на него.
– Неужели это не… сон? И я не сплю?
– Нет, любовь моя, это – правда.
– Я так счастлива,… так безумно… немыслимо счастлива, хотя совсем недавно была ужасно несчастна.
– Прости меня.
Вулкан поцеловал ее в глаза, затем провел губами по ее щекам, и она замерла от блаженства. Он поднял ее на руки и начал целовать в ямку на шее. Дыхание ее участилось, и она повторяла сквозь приоткрытые губы:
