— Сейчас, Леанисса!
Я послушно швырнула прямо в дракона всю свою силу, заставляя её вливаться мощным потоком. Пламя изменилось, теперь половина струй стала золотой, и они, сплетаясь вместе, источали смутную дымку. По действием совместного волшебства камень треснул и раскололся на множество мелких осколков. Из того, что раньше было центром кристалла, с чудовищным воплем вырвалась серая тень, и заметалась вокруг нас. Я отпрянула и, естественно, забыла о том, что нахожусь в воде. Потеряв равновесие, я неловко упала на дно, зацепившись о драконье крыло. Тень метнулась ко мне, ощерив пасть, которая появилась прямо по центру пятна, служившего ей подобием тела. Я в ужасе закрыла глаза. От этой тени исходило пугающее ощущение чего-то неправильного, скверного, неприятного. Перед закрытыми глазами пронеслась ослепительная вспышка и вновь раздался крик. Когда я подняла веки, всё было уже кончено. Тени нигде не было, думаю, она исчезла навеки. Что же, хотя бы одним порождением зла Серого Ордена стало меньше. Дани склонился над осколками опала, внимательно в них всматриваясь. Я увидела, как по чешуйчатой щеке дракона скатилась слеза и упала на осколки, которые тут же начали подползать друг к другу. Слёзы всё текли и текли, и через несколько минут Око Моря сияло перед нами своим первозданным чистым светом. Я облегчённо выдохнула. Всё кончено. Теперь я знаю точно, что пусть будет не просто, но мы всё же сможем противостоять Серому Ордену в его неистовой жажде уничтожения. Я кинулась на шею дракону, обхватив его руками и ногами.
— Вы справились! — из грота выскользнула Аллаориэн, а за ней и ещё несколько сирен.
— Спасибо вам, — сказала незнакомая мне светловолосая сирена с глазами чуть темнее, чем у Ри. — Раньше я была хранительницей Ока, и его осквернение сказалось на мне сильнее, чем на остальных. Но теперь я могу вернуться к своим обязанностям. И все мы можем вернуться к жизни.
— Если однажды вам понадобится помощь, — серьёзно сказала Ри, — то знайте, что все дети моря на вашей стороне. И в этом мы приносим вам свою клятву.
Глава 8
Первые каникулы в Академии оказались потрясающим временем. Некоторые студенты, конечно, разъехались, но таких оказалось не так уж много. Мои друзья единогласно заявили, что они дольше будут добираться до дома, чем там отдыхать, так что и смысла начинать нет. Гарта его родичи вообще не особенно ждали. Он предполагал, что отец и вовсе забыл, где скитается его отпрыск, и никакого сожаления по этому поводу не испытывал. Урхак в общем-то и не против был наведаться в родные земли, но орочьи племена жили в самом центре Малого материка, портальная сеть там была практически неразвита, а своим ходом добираться пришлось бы несколько месяцев. Опытный маг конечно мог бы пробить портал напрямую из Академии, но Урхак таким магом не был, а просить магистра Филариэля было глупо. Сарина тоже решила остаться, так что мы все вчетвером весело проводили время, развлекаясь изо всех сил. За неделю мы облазали почти весь Афаль, познакомившись и с величественными дворцами, и с грязными забегаловками, причём вторые зачастую оказывались более интересными. В одном из трактиров я снова столкнулась с менестрелем, который так много рассказал мне о городе в мой самый первый день здесь, и мы даже снова спели вдвоём тот самый печальный дуэт о море и разлуке, и друзья завороженно слушали нас, открыв рты.
— Нисса, ты идёшь? — окликнула меня амазонка, и тут я поняла, что уже несколько минут стою в полной неподвижности перед витриной маленькой лавки, приютившейся в одном из многочисленных переулков Афаль. Из-за холодного стекла на меня смотрели картины, бьющие в глаза ослепительными, первозданными красками, наполненными жизнью и светом, но не тем светом, каким дышит одухотворённое лицо святоши, а тем лучистым потоком, что льётся из души любого увлечённого существа. Я пристально всмотрелась в одну из картин, натюрморт с тыквами. Тыквы были ярко-оранжевыми, каждая полосочка прорисована со стремительной точностью, каждый листочек изумрудно-зелёный, всё такое живое и прекрасное.
— Давайте зайдём, — предложила я, и друзья, пожав плечами, согласились.
— Любишь живопись? — поинтересовался Урхак, тоже подойдя к витрине. — Я думал, ты из искусства предпочитаешь музыку, а ты, оказывается, вот какая разносторонняя.
Я молча покачала головой. Вообще-то к живописи я раньше особой страсти не испытывала, но эти картины меня чем-то зацепили. Не могли не зацепить.
Медный колокольчик тихонько прозвенел, оповещая хозяина о прибытии гостей. Через несколько мгновений из задней комнаты лавки выглянула невысокая, мне по плечо, женщина. На первый взгляд в ней не было ничего необычного — лет сорок-сорок пять на вид, толстая каштановая коса перекинута на грудь, руки перепачканы в краске, как и незамысловатый передничек. Но что-то в её внешности странным образом царапнуло меня, словно я её уже где-то видела. Женщина с интересом окинула взглядом нашу разношёрстную компанию, задерживая ненадолго взгляд на каждом из нас. Мне показалось, что она посмотрела прямо на мой лоб, увенчанный диадемой Теней, но она уже отвела глаза, так что я не смогла понять, показалось мне или нет.
— Молодые господа ищут что-то конкретное или зашли просто посмотреть? — с тёплой улыбкой осведомилась хозяйка. Она снова оглядела нас, как бы оценивая, и тут я поняла, что в ней было неправильным. Глаза цвета мха, казалось, отражают весь свет, собравшийся в комнате. Радужку опоясывала тонкая чёрная кайма, а в зелёной глубине плясали золотистые искры. Эти глаза были слишком яркими, чтобы принадлежать человеку. Женщина улыбнулась одними губами и едва заметно кивнула, а затем тут же отвернулась от меня и обратилась к моим друзьям.
— Если вам нужна помощь в выборе, обращайтесь.
— Это вы всё нарисовали? — спросил варвар. Его внимание привлекла выполненная в серебристо-чёрных тонах картина, изображающая огромного волка на фоне луны. Зверь казался совершенно живым — вот-вот сойдёт с полотна и зарычит.
— Да, это мои работы. Прошу вас, осматривайтесь. Если вам что-то понравится, о цене договоримся.
Мы разбрелись по комнате, разглядывая приглянувшиеся полотна. Изнутри помещение оказалось гораздо больше, чем можно было предположить, смотря на лавку снаружи. Стены были сплошь завешаны самыми разными картинами, повешенными безо всякой логики. Портреты и батальные сцены перемежались пейзажами и натюрмортами, то тут то там были видны вздыбившиеся волны штормового моря или диковинные звери, увидеть которых можно разве что в бестиологическом справочнике. Правда, вскоре я поняла, что логика в расположении картин всё же есть. Если смотреть на все холсты вместе, то они образовывали сложный, не очевидный с первого раза узор. Я потрясла головой, отгоняя наваждение. Друзья отошли каждый в свой угол, внимательно рассматривая картины. Хозяйка лавки прошла мимо меня, удаляясь в заднюю комнату, и незаметно кивнула мне головой. Зелёные глаза беспокойно впились в меня, а затем ехидно подмигнули. Я поспешно оглянулась и поняла, что на меня никто не смотрит. Думаю, ребята не скоро заметят, что меня нет. Я бесшумно прошла в маленькую дверцу вслед за женщиной и замерла от удивления. Прямо передо мной на мольберте стояла картина. Она была закончена довольно давно, краска уже начала слегка растрескиваться от времени, но главное было не в этом. Прямо на меня смотрели мои глаза, то самое расплавленное золото, которое я видела уже несколько месяцев в зеркале. Но взирали эти глаза не с моего лица, а с морды изящного золотого дракона, сидящего на вершине горного хребте. Золотой дракон… Как это прекрасно…
