Дни тянулись за днями, и казались бесконечными. Я не могла понять, когда заканчивается один, и начинается следующий, настолько они были похожи один на другой. К тому же, в моей темнице не было окон и я даже не могла следить за тем, как восходит и садится солнце. Первое время я пыталась хоть как-то сбежать, но быстро поняла, что все мои попытки бесполезны. Магии я была лишена полностью, а всем чисто физическим попыткам прорваться белые стены успешно противостояли. Несколько раз я крушила всю обстановку, уничтожая мебель, но стоило мне только уснуть, как я просыпалась на той же роскошной кровати, в идеально убранной комнате. В конечном итоге эти попытки я оставила как бесполезные. Сереброволосый приходил ко мне каждый день (по крайней мере, так мне казалось). Иногда он пытался разговаривать со мной, иногда просто садился на пороге и смотрел. Я с момента нашей первой встречи не проронила ни слова. Отпускать меня он явно не собирался, а больше мне от него ничего не было нужно. Я ненавидела его всеми фибрами души, со всей доступной мне яростью. Он видел это, и становился всё печальнее с каждым днём. Наконец, он предложил мне сделку, которая меня заинтересовала.
— Ты хочешь уйти отсюда, верно? — тихо спросил мужчина, усевшись, как всегда, на пороге. Я смерила его презрительным взглядом и промолчала. Если ему есть, что сказать, пусть говорит. Если нет, я не собираюсь тратить на него свои силы.
Сереброволосый посидел немного в тишине, а затем заговорил вновь.
— Ты выполнишь мою маленькую просьбу в обмен на свою свободу?
— Смотря что именно ты попросишь.
Мой голос неожиданно сильно разнёсся по комнате. Сколько времени провела я в молчании? Я не знаю.
— Ничего ужасного, могу тебе пообещать, — печально усмехнулся мужчина. — Я отпущу тебя через неделю, если в течение неё ты будешь вести себя… мило.
— Мило?
— Притворишься, что тебе не противно моё общество. Я не прошу о многом, просто ничего не значащая беседа, совместные обеды, быть может, прогулка. Ничего большего я не попрошу, клянусь.
Я задумалась. Я так и не поняла, зачем этот человек держит меня взаперти. Он ничего не требовал и не просил, не ставил мне никаких условий, по крайней мере, до сих пор. Так держат зверей в клетках — лишь для собственного развлечения, но какое удовольствие он получал, видя меня в темнице? И почему он выбрал именно меня среди множества людей? Я нервно передёрнула плечами и покосилась на мужчину. Тот спокойно сидел и ждал моего ответа, лишь его глаза выдавали таящееся внутри напряжение. Что же, во всяком случае я ничего не теряю. Это действительно небольшая цена за долгожданную свободу.
— Неделя и я свободна? — уточнила я, внимательно глядя на сереброволосого.
— Да, — коротко сказал тот и по его лицу на мгновение пробежала тень.
Неделя прошла на удивление приятно. Я искренне старалась вести себя вежливо и корректно, и чаще всего это удавалось. Мы с моим тюремщиком (несмотря ни на что, я никогда не забывала об этом) вели длинные разговоры, и он оказался интересным собеседником. В особенно оживлённые моменты он смотрел на меня с какой-то надеждой, которая, однако, быстро гасла. Единственное, что меня ужасно раздражало, так это то, что мужчина упорно называл меня Леаниссой. Я никогда раньше не слышала этого имени, не знала, что оно означает, и не понимала, почему сереброволосому оно так нравится. Моей мелкой местью было то, что я никогда не называла его по имени. Частично я делала это сознательно, чтобы не начать испытывать к нему что-либо кроме ненависти, и мой план был весьма успешен. За тонкой плёнкой цивилизованности по-прежнему жила слепая, всепоглощающая ярость. Как только я выйду на свободу, мой гнев вырвется вместе со мной и уничтожит всех, кто встанет у меня на пути.
И вот наконец настал последний день обговорённого срока. С самого утра я чувствовала жгучее нетерпение, готовящееся прорваться в помешательство. Услышав знакомые шаги за дверью, я спрыгнула с кресла и подошла к самому порогу. Дверь, скрипнув, медленно отворилась и мой тюремщик вошёл внутрь. Мне показалось, что моё лицо окаменело, словно лик статуи, от нахлынувших чувств. Сереброволосый, как всегда, изящно присел на пороге и внимательно посмотрел на меня. Молчание повисло в воздухе гнетущей пеленой. К своему стыду, я не выдержала первой.
— Неделя прошла, — сказала я и мой голос прозвучал напряжённо и громко. — Сдержишь ли ты своё обещание?
— Неделя прошла, — эхом отозвался мужчина, и прикрыл на мгновение глаза. — Она показалась тебе очень тяжёлой?
— Я думала, будет сложнее, — пожала я плечами. — Но приз был слишком сладок.
— Ты бы могла провести так ещё какое-то время? Не неделю, а больше, месяц, может быть, год? Жить здесь, разговаривать со мной, словно это вполне естественно, словно ты здесь не в плену? Скрывать свою ненависть, а может быть и вовсе перестать ненавидеть?
— Ты обещал, — тихо прошептала я и сердце пропустило удар. На его лице я уже прочла страшную правду, раньше, чем слова слетели с его губ.
— Я обещал. — Сереброволосый открыл глаза и посмотрел на меня в упор. Он был так же спокоен, как и я, но я не знаю, что бушевало за этим идеальным фасадом. — И я не сдержу своего обещания.
Я услышала нервный смешок. Кто это смеётся? Ах да, это же мой голос. Я взглянула на мужчину и не нашла, что сказать. Я видела, что всё бесполезно. Ни мольбы, ни угрозы не тронут этого человека, закаменевшего в свой броне.
— Почему? За что ты так ненавидишь меня?
Я даже не знаю тебя, хотела я сказать, так какой же вред могла я причинить, что ты мстишь мне с такой изысканной жестокостью? Но я не могла больше произнести ни слова, горло словно сдавила судорога.
— Ненавижу? — почти выкрикнул сереброволосый и склонился вплотную к моему лицу. Чёрные глаза пронзили меня насквозь, и в них горела та же ярость, что сжигала меня во все дни моего пленения. Затем он отшатнулся и стремительно вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Я бессильно сползла на пол, прижимаясь щекой к деревянному полу. Шершавые доски впивались в кожу, но я не чувствовала боли. Мечта о свободе мелькнула передо мной и скрылась. Я никогда не выйду отсюда, нет. Я буду жить здесь вечно, а там, за стенами моей темницы, придёт лето и сменится осенью, а затем и зимой. И так пройдут года, десятилетия, века, а я всегда буду здесь — безмолвная пленница, лишённая права на свободу. За что? Я закрыла глаза и раскинула руки, стараясь забыться, а в голове плыли дразнящие образы зелёных полей, скал и бурного моря.
Несколько дней я отказывалась от еды. Мужчина исправно приносил её в мою комнату, но каждый раз забирал полный поднос. Изредка я выпивала пару капель воды, просто ради того, чтобы хоть немного смочить пересохшее горло, но не более того. Меня постоянно терзали голод и жажда, вскоре двигаться стало трудно, и иногда я даже видела галлюцинации. Против них я не возражала. Даже самые жуткие картины были мне приятнее, чем опостылевшие стены комнаты, в которой я проводила дни и ночи. Я знала, что я не умру без пищи и воды, но сильно ослабну, и могу даже впасть в бессознательное состояние, в котором не буду чувствовать всей тяжести своего положения. Это было именно то, чего я желала. Сереброволосый пытался разговорить меня, заставить что-нибудь съесть или выпить, но я никак не реагировала на его попытки. Когда он входил в комнату, я закрывала глаза и ждала, пока дверь не захлопнется и не прозвучат его удаляющиеся шаги. От усталости мой слух так обострился, что я чувствовала его приближение заранее, и была к нему готова. Однажды произошло событие, которое несколько изменило мои планы. Я погрузилась в полудрёму, как часто бывало в последнее время, и увидела мысленным взором своего пленителя. Он стоял прямо передо мной, так близко, что я во всех подробностях могла разглядеть резко очерченное лицо с высокими скулами, чёрные глаза цвета звёздной ночи, гордый разлёт бровей, но почему-то моё внимание привлекало вовсе не его лицо. Мои глаза всё чаще обращались к его левому бедру, прикрытому плащом. На моих глазах плащ, который он всегда носил, не снимая, исчез, и под ним обнаружился чёрный камзол с едва заметными серебряными нитями. Поверх камзола была надета кожаная перевязь, и на ней висели потёртые ножны с торчащей из них рукояткой. Постепенно фигура мужчины отодвигалась назад, пока не растворилась в окружающем её полумраке, зато ножны оказались ко мне совсем близко, так близко, что я могла бы коснуться их рукой. Из ножен неторопливо выскользнул нож с лунно сияющим лезвием, и провернулся в воздухе, окрашиваясь алой кровью. Затем я увидела саму себя. Я стояла в центре комнаты, ставшей моей тюрьмой, и у ног моих лежало неподвижное тело сереброволосого тюремщика, на груди которого расплывалось алое пятно. Мне казалось, что я даже чувствую солоновато-железистый запах крови, щекочущий ноздри. Кровь всё текла и текла, заливая пол, пока не добралась до стен. Затем, против всех законов природы, её ручейки потянулись вверх, заволакивая стены чудовищными обоями. Комната задрожала и осыпалась, превращаясь в обломки камня, погребая тело мужчины, а я легко воспарила над этими разрушениями, и на лице моём расцвела улыбка.
