Его гордость за свою страну прослеживалась во всем эссе. Я проверяла его. И когда он получил от Брайара письмо о зачислении, я выдохнула с огромным облегчением.
Когда мы подходим к зданию факультета науки, я замечаю знакомую фигуру Хантера и сногшибательную блондинку рядом с ним.
Температура сегодня около двадцати пяти градусов, и спутница Хантера одета в короткий топ и просвечивающую белую юбку, а ее золотистые волосы собраны в пучок. Она такая же красивая – если не красивее, – как та брюнетка, с которой он недавно танцевал, и как милая девушка, которая сделала ему обед. Боже. Мистер Популярность становится все популярнее.
Понятия не имею, как он не путается во всех этих телках – трех за неделю. Нет, он, конечно, молодец, но это выглядит ужасно утомительно.
Я машу рукой. Хантер машет в ответ, прежде чем сказать что-то блондинке.
– Это тот хоккеист, – говорю я Нико. – Хантер.
Нико следит за моим взглядом.
– Выглядит очень накачанным.
Я чувствую, как в кармане вибрирует телефон, и вытаскиваю его, чтобы прочитать входящее сообщение.
ТИ-ДЖЕЙ: Я уже внутри. Увидимся тут.
– Хочешь потом вместе пообедать? – спрашивает Нико.
– Конечно. Пойдем в столовую в здании актерского факультета? Пиппа сказала, что у них появились тако.
Он вздыхает.
– Ты слышал? Тако! – Я не понимаю, почему взволнована этим только я.
Пока мы договариваемся насчет обеда, к нам подходит Хантер.
– Доброе утро, – по-простому говорит он.
– Доброе, – повторяю я и показываю на Нико. – Это мой парень Нико. Нико, Хантер.
– Здорово, мужик, как дела? – Хантер протягивает руку.
Нико крепко ее пожимает, и ямочки у него на щеках из-за теплой улыбки чуть не прорывают канаву.
– Все хорошо. Я слышал, ты работаешь над проектом вместе с этой… – Он показывает на меня большим пальцем. – Удачи, брат.
– Оп-па. А можно поподробнее?
– Один раз сделай что-то не так, и тебе устроят такую взбучку… – Нико начинает трястись, и Хантер хохочет.
– Она просто кошмар, да?
– Серьезно? – не выдерживаю я. – Вы устраиваете сговор против меня? Это запрещено.
Они не обращают на меня никакого внимания.
– Какие-нибудь подсказки, как с ней справиться? – со всей серьезностью спрашивает Хантер.
Нико секунду размышляет.
– Когда она капризничает, давай ей чупа-чупс. А в остальное время просто корми ее или сажай перед телевизором и включай детектив.
Хантер кивает.
– Понял, спасибо.
– Да пошли вы, – весело говорю я.
Ухмыляясь, Нико чмокает меня в губы.
– Ладно, мне надо идти. Увидимся, мами.
– Пока, малыш.
– Разве «мами» не означает «мать»? – допытывается Хантер, когда Нико уходит. Он хмурит бровь.
– Ну да, это буквальный перевод, но еще это ласковое обращение. «Мами», «папи» – это как «малыш», «солнышко» и так далее.
– А. Понятно. – Хантер замолкает. – Тогда я разрешаю тебе называть меня Большой Папочка.
– Фу. Нет уж.
Он хмыкает, когда мы входим в здание. Ти-Джей ждет меня у входа в аудиторию, но, когда он замечает Хантера, в его глазах появляется напряженность.
– Привет. Где Пакс? – спрашиваю я, оглядываясь.
– Понятия не имею. – Ти-Джей обнимает меня сбоку и чмокает в щеку.
– Пошли внутрь, – говорю я.
В лекционном зале Ти-Джей садится рядом со мной, а с другого бока от меня пристраивается Хантер. Ти-Джей изгибает бровь от такой наглости. Обычно мы не сидим с другими людьми. Я лишь пожимаю плечами и усмехаюсь ему. Хантер меня веселит.
Зал заполняется, и появляется профессор Эндрюс. Пакса до сих пор не видно.
– Пакс тебе писал? – спрашиваю я Ти-Джея.
– Не-а.
– Что за Пакс? – встревает Хантер.
– Наш друг, – отвечаю я. – Ты говорил с ним на прошлой неделе… и назвал его Джаксом.
– А, точно. Джакс. Этот чувак очень смешной.
– Его зовут Пакс, – раздраженно говорю я.
– Пакс, – подтверждает Ти-Джей.
Хантер закусывает нижнюю губу.
– Вы уверены?
– Да! – Я не могу сдержать хохот. – Его зовут Пакс Лин.
– Не, я точно помню, что он сказал мне, что его зовут Джакс. Наверно, мы говорим о разных людях.
Этот парень невозможный.
Ти-Джей тихо хихикает. Видимо, и он не может противостоять странной привлекательности Хантера.
Эндрюс начинает утреннюю лекцию – обзор расстройств личности. Отлично. Я счастлива, что мы начинаем их изучать. Я все еще пытаюсь найти диагноз моего «пациента», и, судя по записям, которые я сделала на первом сеансе, я подозреваю, что имею дело с расстройством личности.
Он мог бы быть социопатом, но у него нет характерной апатии. Асоциальные и нарциссические расстройства личности еще остаются в силе, как и что-то между ними, хотя Хантер не описывал скачки настроения или импульсивное поведение, если не считать супружескую неверность. Но его притворные измены выглядели очень просчитанными и совсем не импульсивными. Надеюсь, на следующем сеансе он даст мне больше информации.
Посреди лекции у меня вибрирует телефон.
ПАКС: Перебрал прошлой ночью и проспал. Запишите лекцию!
Мой чересчур любопытный сосед Хантер смотрит на экран через плечо.
– Это Джакс?
– Нет, это Пакс.
– Останусь при своем мнении.
Я подавляю улыбку и переключаюсь обратно на профессора Эндрюс.
Она обсуждает случай с асоциальным расстройством личности, с которым она столкнулась, и рассказывает, как она определила диагноз. Я без ума от этого курса.
После занятия Ти-Джей берет меня под руку и говорит:
– Хочешь пойти взять кофе?
– Вообще-то, – я гляжу на Хантера, – мы могли бы немного поработать над проектом? Я встречаюсь с Нико только в час тридцать.
Он пожимает плечами.
– Конечно, давай. У меня больше ничего не запланировано.
– Кофе в другой раз, ладно? – Я сжимаю Ти-Джею руку.
– Без проблем. Напиши мне потом.
Когда Ти-Джей уходит, Хантер смотрит ему вслед, печально качая головой.
– Бедный парень.
– В смысле?
– В смысле, бедный парень. Он по уши в тебя влюблен, но так глубоко погряз во френдзоне, что я бы вызвал тех же спасателей, которые вытаскивали чилийских шахтеров, чтобы его вызволить. И даже они вряд ли бы справились.
