– Это чертовски подозрительно.
– Я набросилась на Нико, и он стал настаивать, что был один в лесу и вообще не видел Рашиду и не говорил с ней. Он сказал, что я веду себя нелепо и слишком бурно реагирую, и так сильно на меня разозлился, что я почувствовала себя виноватой и еще целый год после этого перед ним извинялась. – Я сильно нахмуриваюсь. – Я хочу верить, что у него ничего не было, но…
– Но ты не веришь, – заканчивает за меня Хантер.
– Не верю. И из-за этого чувствую себя сволочью.
– Не надо. Всегда верь своей интуиции, Деми. Если люди ведут себя сомнительно, то обычно они сделали что-то сомнительное. И то, что он съехал с катушек и наорал на тебя, говорит само за себя. Виновные нападают сами, а невиновные – нет.
– Может быть, но… ну ладно, это было несколько лет назад. Мы были детьми. – Я пожимаю плечами. – Нам уже двадцать с лишним, и все это в прошлом.
– Как такое может остаться в прошлом? – голос Хантера грубеет. – Мне кажется, случись что-то такое со мной, это всегда бы сидело на задворках моего сознания. Допустим, Саммер передумала и решила, что нравится ей совсем не Фитц, а я. И это постоянно бы меня беспокоило: «правда ли она хочет меня», «не о нем ли она сейчас думает», всякое такое дерьмо. Мне кажется, лучше… – Он изображает пальцами ножницы. – …отрезать все. Начать заново. Если колодец высыхает или портится, то ты копаешь новый, а не пьешь отравленную воду.
Я фыркаю.
– Ты разбираешься в колодцах, мальчик из Коннектикута?
– Необязательно иметь опыт пользования чем-то, чтобы использовать это как метафору. – Выражение лица Хантера становится задумчивым. – Но слушай, Нико правда похож на хорошего парня, и он явно в тебя влюблен, если от этого тебе станет лучше.
– Если честно, станет. – Я ценю непредвзятый взгляд со стороны. Он значит больше, чем фальшивые заверения и банальности, которые ты часто слышишь от близких людей.
Мимо проходит еще одна девушка. Ее шаги сильно замедляются, когда она замечает Хантера. Он наконец-то вспотел, и мокрая футболка прилипла к самой впечатляющей груди, которую я только видела. Мышцы очень четко проступают сквозь ткань, а руки просто восхитительны. Я не виню ни одну из этих девушек за то, что они на нем помешались.
Хантер бросает взгляд на свою воздыхательницу и с серьезным видом смотрит на меня.
– Ты не представляешь, как здорово общаться с тем, кто не хочет меня трахнуть.
– О боже, ничего самодовольнее я не слышала.
– Это правда. – Он обводит рукой зал. – Посмотри на них, Семя, посмотри на них всех! Их всех можно трахнуть, а они хотят меня. При этом ты остаешься каким-то прекрасным нейтральным созданием, которое не хочет затащить меня в койку. Это великолепно.
– Их всех можно трахнуть? Мне кажется, это преувеличение.
– Мы уже установили, что мой член не проводит различий. Даже у тебя нет иммунитета.
Я резко поворачиваю голову.
– А это еще что, черт побери, значит?
– А, ничего. – Он явно что-то пытается скрыть, нажимая несколько кнопок на дорожке, чтобы запустить режим заминки. Когда он снова поднимает на меня взгляд, на лице написано смущение.
– Мне нужно тебе кое в чем признаться, только пообещай, что не будешь злиться.
– Я никогда не буду такое обещать. Никогда.
– Серьезно?
– Серьезно. Рассказывай на свой страх и риск.
– Ладно. На днях я дрочил…
– Поздравляю. У тебя кололо член, когда ты кончил?
– Я не закончил.
– То есть ты не кончил?
– Я не закончил рассказывать, – рычит он. – На днях я дрочил… фантазируя о тебе.
У меня отвисает челюсть.
Эм. Что?
– Бо. Же. Мой. – Я таращусь на него в абсолютном изумлении. – Зачем ты вообще мне это рассказал?
– Потому что я чувствовал себя виноватым. Как будто мне надо было сходить в церковь и исповедаться.
Я чувствую, как покрываюсь румянцем, и подозреваю, что становлюсь краснее помидора. Да, у меня много друзей-парней, но впервые кто-то из них признался в том, что он удовлетворял себя, фантазируя обо мне. Ну, в смысле… это лестно, наверно. Если бы Ти-Джей, или Дариус, или…
Я содрогаюсь от одной мысли об этом.
Так. Интересная реакция. Мысль о том, что другие мои друзья мужского пола мастурбируют на меня, ужасно отвратительна. А вот мысль о Хантере, гладящем свой член и фантазирующем обо мне, очень…
У меня сжимаются бедра от возникшей в уме грязной картинки.
Боже мой.
Нет.
Не-а.
Не. До. Пу. Сти. Мо.
Хантер глубоко вздыхает.
– Как же хорошо стало, когда я снял этот камень с души.
– А мне теперь вообще нехорошо! – Я не могу перестать думать об этом, и это совсем, совсем не правильно.
В его темных глазах появляется блеск.
– Считай это комплиментом.
– Нет уж, спасибо.
Он вытирает пот с бровей нижним краем футболки, и на деле это означает, что он выставил напоказ свою грудь и мне, и всему залу. На его животе блестят рельефные кубики.
– В общем, если не считать крохотную загвоздку с тем, что я дрочил, представляя тебя, то мне очень нравятся сложившиеся между нами отношения. – Он показывает на нас обоих. – Пообещай мне, что это никогда не изменится.
– Что никогда не изменится?
– Что ты никогда не захочешь со мной переспать, – драматично говорит он.
Сама заносчивость. Теперь вздыхаю я, а потом наклоняюсь и мягко хлопаю его по мускулистой руке.
– Обещаю, что никогда не захочу с тобой переспать, Хантер.
11
Хантер
Я избегал вечеринок на Грик Роу с той пытки пижамами в особняке Теты Беты Ну, но парни настояли на том, чтобы пойти на студенческую вечеринку после игры в субботу. Мы играли в Саффолке, поэтому автобус привезет нас к кампусу не раньше семи. А потом нам придется поехать в Гастингс, потому что парни хотят переодеться. Или, в случае Фостера, взять травку.
Во время сезона хардкорные вечеринки у нас бывают по минимуму, но выпивка и случайные затяжки косяками – это не что-то неслыханное. Я знаю нескольких хоккеистов, принимающих кокаин, но тренер Дженсен ведет в Брайаре политику чистоты. Время от времени кто-то на каком-нибудь концерте принимает экстази, но такое случается редко. Мы всегда помним о строгом протоколе Национальной ассоциации студенческого спорта по анализам на наркотики.
Вместо того чтобы выбирать, кто поведет машину, мы едем обратно до кампуса на такси, потому что все хотят выпить, чтобы отпраздновать победу на играх этой недели. Пока что у нас очень насыщенный график. На следующей неделе мы столкнемся с сильными соперниками, в том числе с Бостоном, а они в этом сезоне еще не проигрывали. Но думать об этом еще рано. Конор сидит рядом со мной на заднем сиденье и залипает в телефоне, а с другой стороны от него расположился Фостер.
