– Тогда как долго это длится? – Мой голос холоден.
– Это было всего один раз, – выпаливает она. – Один раз, клянусь.
У меня снова переворачивается желудок. Не хочу больше об этом слышать. С меня хватит.
Сглатывая тошноту, я поворачиваюсь на каблуках и направляюсь к двери. Нико следует за мной, его умоляющий голос эхом отзывается в маленькой квартире:
– Деми, пожалуйста, подожди! Дай мне объяснить.
– Объяснить что? – рычу я, резко повернувшись. – Ты изменил мне с моей подругой! А потом еще с другой девушкой на вечеринке! Кто она? Сколько чертовых девушек ты трахаешь?
– Я не изменял тебе. Она лжет…
– Эй! – Коринн выскакивает вперед. – Я не лгу!
Я бросаю на нее взгляд и замечаю вспышку ярости. Она направлена на моего парня.
– Я не лгу, Деми, – тихо говорит Коринн. – Все было.
И я ей верю.
– Пиппа, – говорю я дрожащим голосом. – Закажи мне такси. Прямо сейчас. – Я сдерживаю слезы, потому что мой телефон мертв и я застряла тут в этой тупой квартире с предательницей-подругой и изменяющим мне парнем, и я просто хочу заползти в чертову нору и умереть.
– Уже заказываю, – говорит мне Пиппа.
– Деми. – Нико пытается схватить меня за руку.
На автомате я замахиваюсь другой рукой и бью ему в лицо. Его голова откидывается назад, изо рта вылетает ругательство.
Я попала кулаком ему в левую скулу. Сморщившись, он накрывает ее ладонью.
– Ты меня ударила.
– Представь себе, да, и ты заслуживаешь намного больше, гребаный мудак.
– Такси будет через две минуты, – объявляет Пиппа.
Я тыкаю указательным пальцем Нико в грудь.
– Не иди за мной, – предупреждаю я его и выхожу за дверь.
17
Хантер
Сейчас вечер пятницы, и мы с соседками играем в сумасшедшую настольную игру «Зомби!». Восклицательный знак обязателен.
Холлис приехал домой на выходные, а это означает, что нам приходится слушать, как они с Рупи препираются из-за игры. Холлис только что вытащил карту пожертвования – он должен пожертвовать кем-то в нашей группе, чтобы остальные стали ближе к безопасности. Единственная проблема – выгоднее всего было бы избавиться от Рупи. Если она умрет, мы не много потеряем. Все остальные слишком ценны для группы. У меня два арбалета, черт возьми. А у Рупи что? Ничего.
– Черт возьми, Майк, покончи уже с ней, – не выдерживает Саммер, и я не могу не прыснуть от того, как кто-то с такой ангельской внешностью, как Саммер, выступает за псевдоубийство нашей подруги.
– Саммер! – Рупи не может поверить в такое предательство.
– Что? – оборонительно говорит она. – Смысл в том, чтобы довести как можно больше людей до исследовательской станции. Карта пожертвования только одна. Только один человек в группе должен умереть, и это должна быть ты.
– Должна быть ты, – соглашается Бренна, делая глоток горячего шоколада, который приготовила нам почти покойная Рупи.
– Майк, – предупреждает Рупи. – Если ты меня убьешь, то, честное слово, я…
– Детка, – говорит он.
– Майк.
– Детка.
– Майк.
– Детка, – вздыхает он и кладет карту пожертвования перед ее стопкой.
Визг Рупи чуть не сотрясает кофейный столик:
– Поверить не могу, что ты это сделал!
– У меня не было выбора, – возражает он. – Так будет лучше для группы.
– А как будет лучше для меня?
– Ты ведешь себя очень эгоистично, детка.
– Почему? Потому что я хочу, чтобы мой парень меня защитил? Поверить не могу! После того как мы закончим с игрой, я…
– Ты уже закончила с игрой, – сухо перебивает Бренна. – Он тебя убил.
Рупи надувает губы и вылетает из комнаты в обычной для себя манере. Эта девушка – королева драмы.
К счастью, она нашла настоящую любовь в лице короля драмы. Холлис встает и с усталым видом вскидывает в воздух руки.
– Видите, до чего вы меня довели? – обвиняет он нас. – Вот почему я никогда не играю в настольные игры!
Он бежит за Рупи.
– И вот осталось их трое, – равнодушно говорит Бренна, просматривая свои карточки.
– Мы не можем играть без него, – говорю я ей. – Только у него есть противоядие от второй мутации. О, и только он может освежевать кролика.
– Мы перераспределим все, что у него есть, между нами, – предлагает Саммер.
– Не, мне кажется, игра закончилась. – Я бросаю карточки на стол и откидываюсь на диванные подушки.
– Надо перестать с ними играть, – замечает Бренна, поднимая кружку.
– Определенно, – поддерживает Саммер. – Они невыносимы.
Я тянусь к своему горячему шоколаду и делаю глоток. Мыслями я все равно был не в игре.
За прошедшие пять дней Деми Дэвис полностью завладела моим разумом. Я и так хреново себя чувствую из-за того, что наехал на нее, так еще в дополнение к жесткой интонации я решил вывалить на нее удручающую историю своих отношений с отцом. Я почти видел, как в ее мозгу крутятся шестеренки, анализируя все, что я рассказал ей с начала семестра, и пытаясь понять, что из этого правда.
К несчастью, правдой является большая часть. Я приукрасил на всякий случай лишь пару деталей. Папа обычно не жесток к моей матери и не разговаривает с ней с тем же презрением, которое изображал я на псевдосеансах. Я просто старался преувеличивать некоторые признаки нарциссизма, чтобы облегчить задачу Деми.
Но все описываемые мной события произошли в реальной жизни. Я правда видел, как папа трахает секретаршу, когда мне было четырнадцать. Я правда рассказал все маме, а она сказала мне не вмешиваться в их брак, а просто быть хорошим мальчиком и сидеть тихо, потому что папа заботится о нас и как же мы будем жить без него.
В тот день я понял, что у матери нет никакого самоуважения, а у отца его слишком много.
И все же раздражительное путешествие по закоулкам памяти не оправдание для того, чтобы вываливать это на Деми. Я знал, что она может не поверить мне, когда я расскажу о Нико. Не надо было оскорблять ее и говорить ей вытащить голову из песка, намекая, что она наивная дура.
Она назвала тебя бабником.
Эх, да. Она была такой же сволочью, как и я. Мы оба сволочи.
Мать твою. Надо попытаться все между нами прояснить. Я смотрю на стол, где лежит мой телефон. Но нет. Писать бесполезно. Переписка об этом будет слишком безликой.
– Знаете что. – Я вскакиваю с дивана. – Я пошел.
