Мне, если честно, кажется, что в ту ночь я отключилась. Я помню все, что делала, но воспоминания как будто удалены и подернуты красной дымкой. Выбрасывание одежды Нико из окна, разбивание его консоли, удар ему в лицо. Самые ясные воспоминания – те, где есть Хантер и его соседки. Та дурацкая настольная игра смогла меня успокоить, поэтому теперь я перед «Зомби!» в неоплатном долгу.
– Ты говорила с ним? – спрашивает Ти-Джей. – Или его номер до сих пор у тебя заблокирован?
– До сих пор заблокирован. – У меня не было другого выбора. Нико названивал и писал так часто, что это уже стало невыносимым. – Но он приходил ко мне на прошлой неделе, – признаюсь я.
Ти-Джей глубоко нахмуривается.
– Ты мне не рассказывала.
– А нечего было рассказывать. Он постучал в дверь, и Джози с остальными погрозились кастрировать его, если он придет еще раз.
– Хорошо. И не забывай, мое предложение все еще в силе: я набью ему морду, если захочешь.
Я сухо улыбаюсь.
– Он того не стоит. Тем более я не хочу, чтобы тебя ранили. – Ти-Джей не дохляк, но у него рост метр семьдесят и тощее телосложение. Нико убьет его в драке.
Его рука, держащая мою, напрягается.
– Я не имею в виду, что ты слабак, – иду я на попятную. – Я знаю, что это не так. Я говорю, что он того не стоит. Кроме того, тебе придется встать в очередь. Пакс уже качает в зале руки, чтобы набрать мышечную массу и, цитирую, «надрать ему задницу в плохом смысле этого слова, а не в хорошем». – Мы оба хихикаем. – А Дариус вообще с ним не разговаривает.
– Ого. Правда?
– Да. Говори о Ди, что хочешь, но ты знаешь, какое у него отношение к моногамии. – Дариус очень религиозен, поэтому он не поощряет ничего, что балансирует на грани аморальности. – О, и нельзя забывать о Хантере. Он бы с радостью поколотил Нико.
Стоит упомянуть Хантера, как от него спустя минуту приходит сообщение. Я открываю его и вижу фотографию яйца в крошечном гамаке. Во втором сообщении просто написано: «@PabloYaytsebar».
О боже.
Теперь у Пабло есть аккаунт в «Инстаграме».
Ти-Джей с любопытством наклоняется.
– Что это за фотка?
– У них есть яйцо вместо домашнего животного. – Я кладу телефон, качая головой.
– Что? У кого? – Ти-Джей выглядит озадаченным.
– У хоккейной команды. Их символ – сваренное яйцо, о котором они по очереди заботятся. Вроде это что-то типа тимбилдинга. Хантер не особо об этом распространялся.
– Оно разве не испортится и не начнет вонять?
– Уже начало. Они завернули его в целлофан и стали класть на ночь в холодильник, но пленка полностью от вони не спасает. На прошлой неделе яйцо было у Хантера, и я постоянно чувствовала серный запах.
– Какая-то жуть. Я никогда не пойму качков.
– Если честно, мне кажется, дело не в качках вообще, а именно в брайарских хоккеистах. Они все чокнутые, включая Хантера.
– Тогда почему ты постоянно с ним переписываешься? – с осторожностью спрашивает он.
– Потому что мы дружим. – Я пожимаю плечами. – Моим друзьям можно быть чокнутыми.
И Хантер, несмотря на все свои странные привычки, был для меня потрясающим другом с тех пор, как мои отношения провалились в тартарары. А его соседки – теперь мои любимые люди. Бренна – настоящая хитрая задница, и я ее обожаю. С Саммер у нас не так много общего, но она меня смешит. А Рупи – это… Рупи. Ее отношения с другом Хантера Холлисом меня поражают. Я искренне не могу понять: они без ума друг от друга или терпеть друг друга не могут. Возможно, и то и другое? В любом случае с ними не соскучишься.
Я все больше понимаю, что быть занятым – лучшее лекарство от плохого разрыва. А это означает концентрацию на промежуточных экзаменах, тестах по математике, лабораторных по химии, чтениях по психологии – на всем, что занимает мозг. А когда мозг устает, я отвлекаю себя общением с друзьями. Пью с Пиппой, смотрю фильмы с девочками из сестринства, тусуюсь дома у Хантера. Пока что это помогает.
– Во сколько уезжает твой автобус? – спрашивает Ти-Джей с кружкой у рта. С края свисает веревочка от чайного пакетика. Он не любитель кофе, поэтому пьет травяные чаи.
– В семь тридцать, – стону я. – Эх, не хочу День благодарения. У моих родителей одновременно случатся сердечные приступы, когда я расскажу им о Нико.
– Стой, ты до сих пор не сказала им, что вы расстались?
– Не-а. Будет сюрприз на День благодарения.
– Вот черт. Он им очень нравится, да?
– Нравится? Это как сказать, что парням из братства нравится пиво. Да они помешаны на нем и уже считают своим зятем. Они будут в отча… – Я замолкаю посреди предложения, когда в кофейню входит кое-кто знакомый. Коринн.
Мой позвоночник превращается в прямую негнущуюся линию. Коринн несколько раз после новоселья пыталась со мной созвониться. Когда я проигнорировала ее звонки, она написала, спрашивая, можем ли мы поговорить. Я ответила, что, когда я буду готова разговаривать, то свяжусь с ней сама.
Что ж, прошло две недели, а я даже близко не готова.
Заметив меня, она замирает, словно олень в свете фар. Когда к ней возвращается самообладание, она, черт возьми, идет к нам.
– Спрячь меня, – молю я Ти-Джея, но уже поздно. Коринн подходит к нашему столику, нервно улыбаясь.
– Привет, – тихо говорит она.
– Привет. – Мой голос напряжен.
– Я знаю, ты сказала, что мы поговорим, когда ты будешь готова, но… скоро праздники, а потом экзамены, а потом весенние каникулы… – Она криво пожимает плечами. – Может, проясним все сейчас? – Ее вопрос неловко повисает в воздухе между нами.
Ти-Джей вопросительно на меня смотрит, словно говоря: «Мне вмешаться?» Я слегка качаю головой.
– Хорошо, – отвечаю я Коринн. Обращаюсь к Ти-Джею: – Ты не против? Ты же все равно скоро встречаешься с соседом, да?
Он кивает.
– Да, все в порядке. – Вставая, он настороженно смотрит на Коринн.
Она идет за кофе, и я вижу, как черные кудри спускаются каскадом по ее спине. На ней пушистое темно-синее зимнее пальто, которое она снимает, встав в очередь.
– Я вообще не хочу это делать, – говорю я Ти-Джею.
– Я знаю, но ты справишься.
– Я не настолько уверена.
– Ты можешь справиться с чем угодно, – обещает Ти-Джей. – Ты бесстрашная. Но если тебе понадобится помощь, напиши «SOS», и я сразу брошу Райана и прибегу сюда.
– Ты лучший.
Он касается моего плеча, немного задержав на нем ладонь, прежде чем отпустить. Спустя мгновение над дверью звенит колокольчик, когда он выходит из кофейни.
