Ханна взрывается смехом.
– Это означает «медленно».
– Неважно. Дерьмовая песня. – На самом деле, я так не считаю. Мне вообще плевать на эту чертову песню. Я только хочу, чтобы она уже закончилась. Я опять бросаю несколько злых взглядов на танцпол.
– Просто друзья? – понимающе спрашивает Логан.
Вздох, который я сдерживал, выходит наружу.
– У-у-у, он запал, – дразнит Ханна.
– Нет, – лгу я. – В этом году я откладываю секс и отношения на второй план. Я хочу сфокусироваться на хоккее.
– Понимаю. – Гарретт пару раз кивает. – Но жизнь – это не только хоккей, Дэвенпорт. – Он глядит на свою девушку, когда это говорит. Ханна – весь его мир. Я не сомневаюсь, что ради нее он пожертвовал бы всем, даже своей успешной карьерой.
– Я знаю, но я дал себе обещание. Ну, вы понимаете, чтобы вырасти как человек и всякое такое.
Ребята громко смеются, а Ханна восхищенно улыбается.
– Мне кажется, это похвально, – говорит она. – Мы так зацикливаемся на сексе и отношениях, что иногда просто забываем выделить время на себя.
– Но заниматься сексом так хорошо, – возражает Логан.
Он прав. Секс чертовски невероятен, и сейчас Дин и Деми занимаются на танцполе его вертикальной версией. У меня опять переворачивается желудок.
– Вмешайся, – предлагает Гарретт.
Я хочу повторить, что не танцую сальсу, но ди-джей опять меняет музыку. В клубе раздается более медленный, знойный бит. «Havana» Камилы Кабейо. С этим я могу работать.
– Сейчас вернусь. – Я мчусь вперед, оставляя своих спутников позади.
Я слышу, как они смеются, но мне плевать. Я иду прямиком к Деми.
– Хорош, – говорю я Дину.
Это шутка.
И не шутка.
И он это знает. С ухмылкой он хлопает меня по плечу и возвращается к остальным.
Деми смотрит на меня с изогнутой бровью.
– Ого. Это была демонстрация силы?
– Нет.
– Да ладно? То есть ты выгнал моего партнера без причины? И что мне теперь делать? – Она упирает руку в бок. Мы окружены другими танцорами, но никто из нас не двигается.
– Ну. Наверно, мне придется это сделать, – говорю я, подавая ей руку.
Она выдавливает улыбку.
– Долго же ты решался.
Я притягиваю ее к себе, держа ее за талию. Деми кладет одну руку мне на плечо, а другую – на затылок, легко обхватывая пальцами мою шею, и мы начинаем двигаться под бит. К счастью, нижние части наших тел не соприкасаются, поэтому я не чувствую агонию из-за того, что она трется об меня. Такой опыт был бы слишком сложным для моего члена.
Хотя нет. Теперь она трется об меня.
Следствие: у члена сложности.
Я пытаюсь отодвинуть бедра от ее сексуального тела, но это вызывает раздраженный вздох в мою сторону.
– Ты тоже должен танцевать, Хантер. Нельзя просто стоять.
– Я танцую, – возражаю я.
– Твое тело в метре от меня! Где ты учился танцевать? В пуританском лагере? Зачем ты вообще вклинился?
Я пожимаю плечами.
Деми на секунду задумывается. А потом триумфально хохочет.
– О боже, ты ревновал! Тебе не понравилось смотреть, как я танцую с Дином!
Еще одно пожимание плечами.
– Ха! – Она настолько ниже меня, что ей приходится потянуть мою голову вниз, чтобы достать губами до моего уха. – Признай это, – шепчет она.
Мои губы пододвигаются к ее уху.
– Хорошо, – шепчу я в ответ и с удовлетворением чувствую, как по ее телу пробегает дрожь. – Может быть, немного ревновал. Но это была ненастоящая ревность.
– Что это, черт возьми, значит?
– Это была телесная ревность.
– Такой не бывает.
– Бывает. Тела ревнуют, когда видят другие тела близко друг к другу.
– Ясно. Напоминай себе об этом.
Мне приходится напоминать себе об этом, чтобы оставаться в своем уме. Нельзя, чтобы у меня возникли чувства к Деми. То есть, естественно, она мне нравится. Она потрясающая, и нам весело вместе. Как друзьям.
Я не хочу разрушать нашу дружбу.
Но Деми, похоже, одержима тем, чтобы сжечь ее дотла.
– У меня есть тайна, – дразнит она, показывая мне, чтобы я опять наклонил к ней голову.
– Да? – Мой голос звучит по-глупому хрипло.
Ее дыхание щекочет мочку моего уха.
– Я сейчас сделаю то, что тебе не понравится.
Как дурак, я спрашиваю:
– Что сделаешь?
И вместо ответа Деми наклоняет голову и накрывает мои губы своими.
Поцелуй такой же восхитительный, как и в прошлый раз. На вкус она как текила с ноткой вишни – возможно, от чупа-чупса, который она держала во рту во время игры. Языком она постоянно сдвигала его к щеке, и это выглядело так, как будто у нее там шевелилось какое-то существо.
Я смеюсь от этих воспоминаний.
Она, еле дыша, отклоняется.
– Что?
– Ничего. Я просто думал о твоем помешательстве на чупа-чупсах и… забудь. – Я опять ее целую, и ее язык жадно проскальзывает мне в рот.
Я чувствую, как он касается кончика моего языка, и это высвобождает мою алчную, дикую сторону, про которую я даже не знал. Я запускаю руку ей в волосы и углубляю поцелуй. Она резко выдыхает мне в губы. Я полностью осознаю, что мы стоим посреди танцпола, присосавшись к языкам друг друга. Я слышу музыку. Я замечаю людей вокруг нас. Я не знаю, танцуют они или пялятся на нас. Мне все равно. Все, что мне важно, – это целовать ее. Касаться ее.
Я провожу рукой по ее стройной спине и накрываю ладонью тугую ягодицу. О господи, я хочу сорвать с нее эти леггинсы. Я хочу шлепнуть ее по этому идеальному заду. Я хочу сунуть внутрь нее палец и узнать, какой мокрой она стала из-за меня.
Деми опять прерывает поцелуй.
– Пошли отсюда, – просит она.
Чистое желание, плещущееся в ее глазах, приводит меня в чувство.
– Нет, – выдавливаю я, резко начиная уводить ее с танцпола.
– Почему? – звучит ее разочарованный ответ.
– Потому что я не хочу усложнять нашу дружбу.
– Мы сосались последние пять минут, Хантер! Она уже усложнена!
– Нет, не усложнена. Это был… просто поцелуй. – Лучший поцелуй на свете. Мое тело до сих пор пульсирует после него.
Упрек искажает ее лицо.
– Мне кажется, ты намеренно создаешь трудности.
