Ревность и злость кренделем сцепляются в моем желудке. Но первое мне чувствовать можно, а второе – нельзя.
– Ди? – говорит Пиппа.
Я изображаю на лице равнодушие.
– Мы никогда не обсуждали, свободные у нас отношения или нет.
Она видит меня насквозь.
– Ох, детка. Мы не знаем, когда этот снимок был сделан, – замечает она.
Заговаривает Ти-Джей:
– Он был опубликован дней шесть назад.
– Это не значит, что он был сделан шесть дней назад, – спорит Пиппа.
– Зачем кому-то выставлять старую фотографию?
– Ты серьезно? Люди постоянно так делают! «Четверг воспоминаний»? «Пятница флешбэков»? «Среда давних времен»?
– Таких хештегов тут нет, – возражает Ти-Джей.
– Может, их забыли поставить. Я не знаю.
– Чего не знаешь? – присоединяется третий голос.
Я поднимаю взгляд на прибывшую Коринн. На ней оверсайз-свитер и обтягивающие джинсы, а кудрявые волосы стянуты сзади желтой резинкой. Она усаживается в кабинку рядом со мной, и в ней становится еще теснее.
– Мы спорим по поводу фотографии с парнем Деми, – объясняет Пиппа.
– С хоккеистом? – спрашивает Коринн.
– Да. – Ужасное холодное ощущение все еще трепещет у меня в теле.
Она берет телефон.
– Где он?
Я показываю на Хантера и блондинку. Они до сих пор целуются.
Черт побери. Я почти надеялась, что я посмотрю еще раз и они будут стоять в противоположных концах снимка.
Коринн изучает фотографию.
– Это парень, с которым ты встречаешься?
– Да.
– Ох. Мне жаль. – Она кажется искренне за меня расстроенной. Или, может быть, это просто жалость. Бедная Деми, девушка, которую постоянно разменивают на других телок.
Пиппа снова хватает телефон и непомерно долго рассматривает экран.
– Нет, это точно старая фотография, – наконец заявляет она. – Я узнаю эту девушку. – Она показывает на рыженькую рядом с Мэттом Андерсоном. – Это Дженни.
– Что за Дженни? – спрашивает Коринн.
– Мы с ней вместе ходили на занятия по актерству на первом курсе. – На лице Пиппы и облегчение, и триумф. – Это старая фотография, Ди, обещаю.
– Как ты можешь быть в этом уверена? – Мне почти стыдно за то, что в груди появляется проблеск надежды.
– Потому что она уже тут не учится. Она больше года назад перевелась на актерский факультет в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.
– Серьезно?
– Откуда ты знаешь, что это она? – спрашивает Ти-Джей. – Снимок не особо четкий. Или, может, она приехала навестить друзей, мы же не знаем.
– Подожди. Давайте я найду ее инстаграм, чтобы сравнить фотки. Посидите минутку, девочки и мальчик. – Она склоняется над своим телефоном, как женщина на задании.
Я пытаюсь слушать Коринн, которая рассказывает о новых занятиях в этом семестре, но, когда Пиппа издает возглас удовлетворения, мое внимание тут же переключается обратно на нее.
– Смотрите! – Она кладет свой телефон рядом с телефоном Ти-Джея. – Это Дженни.
Я сравниваю фотографии. Это одна и та же девушка.
– И она не приезжала сюда, – добавляет Пиппа. – Судя по ее инстаграму, последние несколько недель она отдыхает с семьей на Гавайях.
По мне прокатывается облегчение, такое сильное, что я чувствую слабость. И тошноту. И страх.
Ужасно находиться в неопределенных отношениях. Но что еще ужаснее – это мое душевное состояние. За наносекунду я перескочила от нуля до неверности. Тут же поддалась своим подозрениям и предположила, что Хантер целовался на вечеринке с кем-то другим. Я заставляю себя выпить весь свой дайкири. Слушать Пиппу и Коринн, проявлять интерес, когда Ти-Джей рассказывает, как летом ездил в Англию к брату. Но я не могу сконцентрироваться. Ложная тревога слишком сильно меня завела. Я чувствую себя глупо и непонятно.
Мне надо поговорить с Хантером.
– Слушайте, мне надо идти, – говорю я, когда Пиппа предлагает заказать еще напитки. – У меня нет настроения.
Ти-Джей выглядит расстроенным.
– Сейчас только девять тридцать.
– Я знаю. Простите. Но я эмоционально опустошена.
– Все в порядке, – говорит Пиппа, махая рукой. – Все равно мы завтра увидимся. Ужин с Дариусом, помнишь?
– Точно. – Я прощаюсь, застегиваю парку и выхожу из бара. До Грик Роу отсюда три минуты ходьбы, но я не иду домой. Я заказываю такси, и через пятнадцать минут я в Гастингсе звоню Хантеру в дверь.
Меня впускает Саммер.
– Привет. Не знала, что ты сегодня зайдешь.
Она приветствует меня ослепительной улыбкой, потому что для ее лица это режим по умолчанию. Ослепительность.
– Решила в последнюю минуту, – смутно отвечаю я.
За ее спиной я замечаю Фитца, проходящего мимо кухни в серых трениках и без футболки. Он делает шаг назад, когда замечает меня, и коротко машет мне татуированной рукой.
– Привет, Деми. Там пицца осталась, если хочешь.
– Нет, спасибо. Мне только надо увидеться с Хантером. – Мое сердце начинает стучать быстрее, пока я поднимаюсь по лестнице и подхожу к его спальне. Когда я стучу, он отвечает громким рыком.
– Рупи, уйди. Я не хочу смотреть «Ривердэйл». Это охрененно тупой сериал.
– Это я, – отвечаю я сквозь смех.
– Семя? Зачем ты вообще стучишь? Заноси уже сюда свою милую задницу.
Я вхожу в комнату. Он распростерся на кровати, а по телевизору показывают какой-то хоккейный матч, но я не могу понять, кто играет. Голова Хантера лежит на подушке, темные волосы растрепаны, а челюсть покрыта щетиной.
Он улыбается мне, и на его щеках появляются ямочки.
– Я думал, ты не хочешь приходить.
– Я не хотела, но потом…
– …но потом ты поняла, что хочешь сунуть нос в дела моего члена. Мудрое решение.
Я выдавливаю улыбку.
– Нет, я просто… – Я замолкаю.
Внезапно я чувствую себя нелепо из-за того, что так сюда заявилась. Что я должна сказать? «Я была с друзьями и увидела на фотографии, как ты целуешься с какой-то девушкой, и я подумала, что это было недавно, и ужасно себя почувствовала, но оказалось, что это старый снимок, но я все равно не могла никак успокоиться, поэтому непонятно зачем примчала сюда».
– Что случилось? – спрашивает он, морща лоб. – Что не так?
К моему вящему ужасу, на глаза начинают наворачиваться слезы.
