– Блестящим мозгоправом, – жестко отвечает папа. – Люди не идеальны, солнышко. Иногда мы допускаем ошибки. Иногда мы терпим неудачу. Я потерял на операционном столе больше пациентов, чем могу осознать, но ты? Ты не потеряла сегодня своего друга. Ты спасла его. – Папа показывает на Хантера. – И он прав: он знал, что ты справишься. Я был в секундах от того, чтобы взобраться по зданию как Человек-паук, чтобы тебя спасти, но твой парень убедил меня, что надо верить.
– Во что?
– В тебя, – отвечает Хантер, и они с папой обмениваются смущенными улыбками.
Я тронута этим зрелищем.
– Мама говорит, что хочет сводить куда-нибудь нас с Хантером, когда мы приедем в город, – говорю я, немного помедлив. – Может, ты присоединишься к нам, и мы сможем повторить обед?
Папа кивает.
– Я там буду.
– Спасибо. – Я поворачиваюсь к Хантеру. – И тебе спасибо, что пришел, чтобы меня спасти. И тем не менее вылезай уже из машины, монах. Сейчас же. Если поспешишь, то, может быть, успеешь подготовиться к началу второго периода. – Я опять закусываю губу. – Ты сильно расстроишься, если я не пойду смотреть игру? Мне надо немного переварить то, что сегодня случилось. Просто… немного снять стресс, понимаешь? И я хочу позвонить маме.
Хантер накрывает рукой мою щеку.
– Это совершенно нормально. Может, вы сходите попьете кофе и согреетесь? У тебя ледяные руки. – Он с ожиданием смотрит на папу.
Папа отвечает твердым кивком.
– Я о ней позабочусь. Иди играй в свою игру, парень.
– Я найду вас потом, – обещает Хантер.
Он наклоняется, чтобы оставить на моих губах целомудренный поцелуй, и вылезает из машины. Слезы наполняют мои глаза, пока я смотрю, как он мчится ко входу на арену.
– Все нормально, – угрюмо говорит папа. – Уверен, его отсутствие не слишком сильно ска…
– Я плачу не из-за этого, – перебиваю я его между всхлипываниями. – Я даже не знаю, почему я плачу. Слезы просто начали литься без причины.
– Не без причины. Шок сходит на нет, и до тебя наконец доходит тяжесть того, что сегодня случилось. – Улыбка папы подернута грустью. – Иди сядь вперед, солнышко, и мы поедем куда-нибудь и поговорим. Ладно?
Я тру мокрые от слез щеки, киваю и тянусь к ручке дверцы.
– Спасибо, что ты здесь, папочка.
– Всегда.
42
Деми
К тому времени, как мы с Хантером входим в его дом, мне начинает казаться, что за одну ночь я пробежала два марафона и побывала на войне. Его команда победила, поэтому все отправились праздновать. Но мы решили не идти на вечеринку, как и Саммер с Фитцем. И Бренна, которая сказала, что лучше созвонится по скайпу со своим парнем, чем «будет иметь дело с кучкой озабоченных пьяных парней, пускающих по ней слюни». В доме кромешная темнота и мертвая тишина, когда вся наша группа оказывается внутри.
– Это охренеть как жутко, – замечает Бренна.
– Какое-то не то ощущение, когда их нет, – соглашается Саммер.
– Кого? – спрашиваю я. – Холлиса и Рупи?
– Ага. – Саммер машет рукой в сторону темного коридора. – Послушайте.
Я морщу нос.
– Что послушать?
– Вот именно!
Когда мы входим в гостиную, телефон Бренны начинает издавать навязчивые, но дребезжащие звуки знакомой песни. Это «Звуки тишины» Саймона и Гарфанкела. Я взрываюсь смехом, и она торжественно поднимает телефон, чтобы все услышали.
Но в чем-то она права. В этом доме никогда не было так тихо.
– А куда они, кстати, поехали? – спрашиваю я.
– Без понятия, – отвечает Хантер. – Холлис сказал, что это сюрприз.
– Для кого?
– Для Рупи.
– Тогда почему он не мог рассказать остальным? – возражаю я.
– Потому что это сюрприз.
Я издаю вздох.
– Я не понимаю этого парня.
– Никто не понимает, – честно говорит Бренна. – Не трать на это клетки своего мозга.
– Так, с вашего позволения, – объявляет Хантер, – мы с Семя пойдем в кровать. У нее был тяжелый вечер.
– Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, – сочувственно говорит Саммер. Мы с ней не особо близки, но она удивляет меня такими крепкими объятиями, что у меня выбивает воздух из легких.
– Спасибо. Не буду лгать, это было ужасно.
– Надеюсь, с твоим другом все будет в порядке, – угрюмо говорит Фитц.
– Я тоже.
Мне интересно, какое мнение мозгоправы в больнице составят о психическом состоянии Ти-Джея. Мне кажется, у него депрессия и точно опасно низкая самооценка. Надеюсь, тот, с кем он поговорит, даст ему необходимую помощь и рекомендации. Уверена, что университет или полиция уже связались с его семьей. Я планирую сходить к нему, когда к нему начнут пускать посетителей. Ти-Джей всегда был рядом, когда мне надо было выговориться, когда мне нужен был слушатель, и я хочу поступать с ним так же.
Но сегодня я ни секунды больше не хочу вспоминать случившееся на крыше. Мы с папой подробно обсудили это за чашкой кофе на моей кухне, и от светящейся у него в глазах гордости, когда я описывала, как говорила с Ти-Джеем, у меня защемило сердце. Надеюсь, рано или поздно он примет мое решение отказаться от медицинской школы. Возможно, однажды он будет гордиться и этим.
Я смотрю в телефон, когда мы входим в комнату Хантера. Меня ожидает миллион сообщений: от Пиппы, Коринн, Дариуса, Пакса, мамы и даже одно от Нико, которого я разблокировала после Рождества. Он пишет, что слышал о Ти-Джее, рад, что мы оба в порядке, и что я очень хороший друг. Это милое сообщение, и я делаю в уме заметку не забыть ответить ему и всем остальным завтра.
– Поздравляю с победой, – говорю я Хантеру.
– Поздравляю со спасением чужой жизни.
– Мне так его жалко, – признаюсь я. – Он всегда был стеснительным, замкнутым. Но я не думала, что он склонен к самоубийству, Хантер. Правда не думала.
– Я знаю, детка.
– Жаль, что он не поговорил об этом со мной и не поделился своими чувствами, а довел все до того, что решил, будто единственный выход – убить себя. – Я сглатываю комок печали в горле. – Просто я… знаешь что, я больше не могу сегодня об этом разговаривать. Отвлеки меня. Пожалуйста.
– Конечно. – Он поднимает бровь. – Рассказать тебе о том, как мне сегодня позвонил агент Гарретта?
Меня накрывает паника.
– О боже! Нет!
– Что значит «нет»?
– Гарретт сказал, что тебе нельзя иметь агента. Это против правил НАСС…
– Не переживай, все в порядке, – перебивает меня Хантер с улыбкой. – Он просто позвонил поздороваться. Очень неофициально поздороваться. И, да, возможно, мы оба неофициально выразили нашу заинтересованность в сотрудничестве.
