– Тогда попроси его не говорить.
Томас Гэбриэл покосился на банку, взвешивая «за» и «против».
– У меня есть идея получше. Я помогу вам убить ведьму. Тогда Симеон допустит меня до Инициации.
– Нет, спасибо, – отрезала Руби.
– Вам понадобится вся возможная помощь. Тем более что у вас мало времени.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Джонс.
Томас Гэбриэл сделал паузу, наслаждаясь тем фактом, что в кои-то веки он знал что-то, чего не знали другие, а затем полез в карман и вытащил что-то, похожее на маленький тюбик клея с привинченной к нему белой крышкой.
– Я скопировал кое-что из дневника Симеона с помощью этого Подражателя. Я бы сказал, он весьма полезен. – Томас Гэбриэл указал на Джонса трубкой, словно пальцем. – Симеон не всё тебе рассказал. Твоим родителям жить осталось недолго.
Томас Гэбриэл открутил крышку и сжал нижнюю часть тюбика. Строки выскочили из горлышка и расположились в воздухе рядами, а Джонс и Руби начали читать.
Запись в дневнике от 18 июня
Я повидал немало странного, но теперь у меня и впрямь словно глаза открылись. Мэйтланд мёртв, убит несколько дней назад отродьем вида Ведоркнеус. Его ученик Джонс выжил и прошёл Инициацию, но не по собственному желанию. Вдобавок из-за обстоятельств, которые я и сам пока едва понимаю, Джонс прошёл Инициацию с девочкой, которую он спас в ночь гибели Мэйтланда. Конечно, магия отвергла их обоих ввиду причастности девочки.
Но это ещё не всё.
Мэйтланд, кажется, сказал мальчику, что тот сирота и что он ничего не знает касательно местонахождения его родителей. Но обнаружив, что мастер ему солгал, Джонс начал искать их. Поиски привели его сюда, в Хэмпстед, где он обнаружил гораздо больше, чем сам ожидал. Что его мать и отец прокляты ведьмой миссис Истон и принадлежат ей.
Я выяснил, почему Джонс оказался учеником Мэйтланда, заставив револьвер Мэйтланда рассказать мне самую суть. Кажется, Мэйтланд выследил ведьму около двенадцати лет назад, чтобы убить её, хотя мне не удалось точно выяснить, почему вообще он разыскивал миссис Истон. Тем не менее, когда он обнаружил её возможности (её, как я хорошо знаю, победить практически невозможно), он пошёл по другому пути. Согласно рассказу револьвера, Мэйтланд украл Джонса, который тогда был всего лишь младенцем, в качестве акта милосердия. Насколько я могу судить, он проделал достойную работу, воспитывая мальчика. В нём, безусловно, больше толку, чем в Томасе Гэбриэле, который, боюсь, обязательно пойдёт по стопам других неудачных учеников и в конечном итоге станет подарком миссис Истон, учитывая её пристрастие к детям.
Таково прошлое, но что делать с настоящим?
Я устрою девчонку на работу в «Дешам и сыновья», где ей вправят мозги и она сама придёт к выводу, что у девочек не может быть иной роли в Ордене Опустошителей, кроме как служить мужчинам. Но именно Джонс представляет собой самую большую проблему. Он удумал освободить мать и отца от ведьмы, чтобы реализовать свою эгоистичную мечту стать нормальным мальчиком. Нелепая идея, конечно, но, к счастью, благодаря моему дару убеждения он образумился и согласился стать моим Вэлпом. Это означает, что я буду владеть домом и имуществом Мэйтланда в соответствии с Орднунгом, что является наиболее удовлетворительным результатом!
Ожидаю, что со временем Джонс забудет о своих родителях и станет верным Вэлпом, если с ним хорошо обращаться. Я отправил его обратно в дом Мэйтланда на неделю, чтобы он всё привёл в порядок. Но это служит и другой цели. Он будет слишком занят в ночь Св. Иоанна, которая наступит менее чем через неделю. Его родители, являющиеся на данный момент старейшими и самыми преданными последователями миссис Истон, должны быть ею съедены в этом году – таков уж обычай ведьмы.
Как только его матери и отца не станет, ЖИЗНЬ ПОЙДЁТ СВОИМ ЧЕРЕДОМ, вся эта суматоха забудется, и у меня будет дом Мэйтланда со всем его имуществом!
Джонс мгновение помолчал, а затем сердито смахнул мерцающие слова, отправив их в полёт.
– Я могу помочь, Джонс, – предложил Томас Гэбриэл, сжал тюбик, и слова вновь засосало в него. – Я помогу тебе убить эту ведьму. – Джонс и Руби переглянулись. – Разве вы не прочитали, что он сказал? Если я не пройду Инициацию, Симеон отдаст меня ведьме, как и других своих неудачливых учеников. Это мой последний шанс доказать, что я действительно готов к Инициации. Джонс, канун Св. Иоанна выпадает на двадцать третье июня, – продолжил Томас Гэбриэл. – Сегодня девятнадцатое. Это означает, что у тебя есть всего лишь четыре дня, чтобы спасти своих родителей. Так что позволь мне помочь тебе.
Джонс молчал, взвешивая варианты.
– Ну ладно, – сказал он в конце концов и постучал по обложке дорожного атласа. – Мы собираемся в Оксфорд сегодня вечером. В колледж Сейнт-Кросс.
– Зачем, чёрт возьми? – спросил Томас Гэбриэл.
– Потому что нам нужно найти Тёмную Бутылку ведьмы, если мы собираемся убить её.
Лицо Томаса Габриэла озарилось.
– И она там, в Оксфорде?
– Нет. Но в Оксфорде есть лич, который может нам рассказать, где она.
Руби прочистила горло.
– Джонс, я хотела спросить. Что такое лич?
– Что-то, обычно немного сумасшедшее, – ответил Джонс.
– И опасное, – добавил Томас Гэбриэл. – Все виды личей очень опасны, по крайней мере, если с ними не поладить.
– Понятно, – сказала Руби. – Ну конечно, это так. В смысле, с чего бы это могло быть по-другому? – Она стукнула себя по лбу, словно подобное никогда даже не приходило ей в голову.
Глава 22
Внутренняя часть часовни колледжа Сейнт-Кросс в Оксфорде выглядела мрачной в лунном свете. Руби казалось, будто она стояла на потерпевшем крушение корабле на дне моря. В руках ещё ощущалось лёгкое покалывание от шлепковой пыли. Она потёрла их, прежде чем снова обратить внимание на Джонса и Томаса Гэбриэла, которые были заняты осмотром большой каменной стены.
– Вы уже целую вечность ищете, – пожаловалась Руби. – Вы уверены, что секретная дверь здесь?
– Да, – ответил Томас Гэбриэл. – Если мой Одноглаз так говорит, значит, здесь. – И он указал на существо, летающее взад-вперёд вдоль стены и осматривающее кирпичную кладку одним большим глазом. – Я уже говорил тебе. Они могут ощущать такие вещи, как секретные двери.
– Ну и где же она тогда?
Джонс не слушал. Он стоял на цыпочках, глядя на герб, вырезанный в стене перед ним. Два дракончика сидели по обе стороны от щита, глядя на часовню. В центре щита тоже что-то было вырезано, но было трудно рассмотреть в лунном свете, и требовалось как следует прищуриться, чтобы понять, что это. Джонс наклонял голову туда-сюда, и его глаза загорелись, когда он увидел изображение двери. В его голове заработали шестерёнки, вычисляя, что бы это могло означать, но прежде чем он успел что-то сказать остальным, задвижка на главной двери часовни щёлкнула, издав громкий звук, эхом разнёсшийся по стенам. Кто-то приближался. Руби и мальчики убежали в укрытие. В итоге Руби и Джонс спрятались за высоким постаментом, на котором стояла большая мраморная скульптура важного джентльмена, в то время как Томас Гэбриэл метнулся к ближайшей скамье и нырнул под неё, а Одноглаз бросился за ним.
